Дом в самом центре Москвы в переулках параллельно улице Горького. Совсем рядом с памятником Пушкину, как сказали. Даже от Кремля пешком максимум двадцать минут мимо Центрального телеграфа.
Мое еврейское счастье оказалось в предусмотрительности. В том, что бумаги из бывшего моего дома я хранил на себе, в кармане гимнастерки. Их у меня забрали в обмен на готовый ордер из КЭЧ[37] Верховного Совета СССР. Ордер от сегодняшнего числа. Хочешь сразу заселяйся.
Несмотря на то, что рядом, дали машину и сопровождающего. Предварительно еще и позвонили коменданту дома. Предупредили, что я скоро приеду.
Да-а-а-а… сервис на грани фантастики.
Прощай Кремль с разрисованными на площадях крышами домов. С рубиновыми звездами забитыми досками и обтянутыми мешковиной на башнях разрисованных разными оттенками серого колера как военные корабли. С фанерными домами, присевшими на крепостные стены. С зенитками на каждом шагу. Большими зенитками. И обслуга у них из крепких мужиков. Прощай мавзолей Ленина, превращенный в черт его знает что, но на себя не похожий, ни разу. И Красная площадь также вся разрисованная ''заснеженными'' крышами.
Белая ''эмка'' вынесла меня из Спасской башни и через Красную площадь повезла вверх по улице Горького.
— В Гнездниковский переулок, — уточнил маршрут водителю мой сопровождающий, выделенный из секретариата Калинина.
— Какой нумер? — уточнил адрес шофёр.
— К ''Тучерезу''.
— Понятно, — водитель слегка прибавил газу. — Десятый нумер.
- ''Тучерез'', - покатал я незнакомое слово на языке. — Очень высокий дом?
— Десять этажей, — ответил вместо сопровождающего водитель. — На крыше целая зенитная батарея стоит.
— Так что можете, товарищ Фрейдсон, не беспокоиться, этот дом не разбомбят, — ухмыляется мой сопровождающий.
Водитель развернул автомобиль на Пушкинской площади, немного проехал по Горького обратно в сторону Кремля и свернул в переулки.
''Тучерез'' по сравнению с окружающими строениями действительно казался небоскребом.
— Вас отсюда куда-нибудь завозить надо? — спросил чиновник, когда машина остановилась у подъезда.
— Да. В госпиталь, — отвечаю. — Там вещи мои остались.
— Тогда я товарища Пригожина отвезу по месту службы и вернусь за вами сюда, — сказал водитель.
Комендантом дома оказалась холёная дама лет тридцати пяти, которой меня быстро сдали с рук на руки. Товарищ Коростылёва, как представилась.
— Этот доходный дом построил известный архитектор Нирнзее еще до империалистической войны, — читала мне экскурсионную лекцию комендантша, поднимаясь со мной пешком на третий этаж. — И его сразу прозвали ''Дом холостяков''. Все квартиры тут небольшие, однокомнатные. Максимальной площадью пятьдесят метров. Чем выше этаж, тем больше метраж. В подвале у нас есть столовая, прачечная и театр ''Ромэн''.