– Ай, – вскрикнула Тина.
– Прости, – пробормотал Альен, сообразив, что сжал рану. – Это случайно.
Он все так же осторожно промокнул кожу ступни чистым полотенцем, затем взялся за флакон, бросив быстрый взгляд на девушку. Теперь мадемуазель Лоет была белой как снег, взгляд ее оказался прикован к флакону, от былого смятения ни осталось и следа.
– Ох, маменька, – прошептала девушка, отчаянно жмурясь.
– Глупышка, – рассмеялся Альен и поспешил исправиться, – какой же ты глупыш, Сверчок.
Тина всхлипнула, но, хвала Всевышнему, не позволила себе распустить нюни. А через пару мгновений облегченно вздохнула: лекарство не щипало. Литин перевязал ногу и поднял взгляд на мадемуазель Лоет.
– Вот и все. Ты выжил?
– Кажется, да, – прошептала Тина.
– Тогда будем завтракать, – весело ответил Альен, убирая таз и кувшин. – Рени!
Несмотря на то, что слова нанимателя вызвали в душе мадемуазель Лоет странное волнение и она спрятала глаза под длинными ресницами, в душе Тина не могла не позлорадствовать, что Огузок лопнет от ярости, когда узнает, что прислуживать ему придется не только хозяину, но и Сверчку. «Не плюнул бы в тарелку», – забеспокоилась девушка. Она заерзала на стуле, чем привлекла внимание Литина. Он чуть приподнял брови, вопросительно глядя на Тину.
– Я, пожалуй, пойду, – неуверенно произнесла она. – Я не голоден, честное слово.
– Глупости, – отмахнулся Альен. – Ты недавно встал, еще не завтракал. К тому же сейчас ты не в том состоянии, чтобы мотаться по кораблю.
– Я вам баба, что ли?! – возмутилась Тина.
– Конечно, не баба, Сверчок, – улыбнулся молодой человек. – Какая же ты баба? – «Ты девица», – закончил он про себя, но вслух сказал иное: – Ты будущий мужчина, Эмил, а чтобы быть сильным мужчиной, тебе стоит хорошенько питаться сейчас, пока ты еще мальчишка.
В это мгновение раздался стук, и в каюте появился Рени. Он мазнул равнодушным взглядом по Тине, хранившей на лице не менее непроницаемое выражение, и склонил голову, едва ли не с обожанием глядя на хозяина.
– Вы меня звали, господин Альен? – пропел Рени.
– Да, идем, – коротко ответил молодой человек и подмигнул девушке, в изумлении округлившей глаза.
– Куда? – опешил старший слуга.
– На камбуз, Рени, на камбуз, – усмехнулся господин Литин, не скрывая иронии. – Сегодня ты обслуживаешь меня, а я – своего воспитанника.
– Кого?! – в один голос возопили Рени и Тина.
– Воспитанника, – ехидно повторил Альен.
Мадемуазель Лоет поднесла два пальца к виску и с чистой совестью «застрелилась»: вот только воспитателя ей сейчас и не хватало. Молодой человек иронично хмыкнул, заметив «самоубийство» недавнего слуги, и первым вышел из каюты. Одарив паренька тяжелым мрачным взглядом, за ним последовал вновь единственный слуга своего хозяина – Рени. И, как только дверь за мужчинами закрылась, Тина застрелилась еще три раза, затем удавилась на невидимой петле и, должно быть, для верности задушила себя собственными руками, от души сложив гневную тираду.