11.02.36 09:07 утра
Выстрелами силовые операции не начинаются, а, как правило, завершаются. Во всяком случае, так нам подсказывает логика. И опыт, до кучи, куда ж нам без «вечно зеленого древа жизни»[138]?! И история учит, что зачастую один такой — решительный — «выстрел» требует совершенно невероятных вложений, имея в виду и время, и деньги… и амортизацию человеческих ресурсов. Калории и нервы тоже ведь сгорают несчетно, пока ты готовишь это свое «публичное действие». И тот «выстрел» которому предстояло прозвучать тринадцатого февраля, потребовал от «команды вселенцев» — «Вселенцы, извращенцы…» — отнюдь не весело сострил про себя Ицкович — такой долгой и утомительной подготовки, что уже и не ясно было, что и для чего делается. И управляется ли этот процесс, или их примитивно тащит, несет течением в мальстрем[139] мировой войны, и нет никакой возможности избежать катастрофы — спастись из захватившего свои жертвы водоворота, наподобие того рыбака, о котором написал любимый Олегом Эдгар По[140]. Но то ли из привычки все время что-нибудь делать, то ли из-за общей скверности характеров, компаньоны продолжали прилежно «работать» и упорно «трудиться», старательно обходя при этом мысли о будущем и об этической стороне задуманной операции. Если все время помнить, что и как случится потом — там или здесь — совсем несложно с ума спятить, но вот как раз «пятить» никому и не хотелось.
— Э… — сказал Олег, с сомнением рассматривая коричневатый порошок, высыпанный Виктором в обыкновенное чайное блюдце. — Ты уверен, Витя, что это оно? Героин, вроде бы, белый…
— Это он в американских фильмах белый… — отмахнулся Федорчук. — …когда-нибудь будет. А по жизни, он разный бывает. Это ты, Цыц, еще афганской наркоты не видел. Там «друг наш Герыч», порой, так выглядел, что мама не горюй! И потом, тебе же клиент живым совсем ненадолго нужен, так?
— Ну, если и помрет, не страшно. — Согласился с этим разумным во всех отношениях доводом Ицкович и начал осторожно пересыпать отраву в аптекарский пузырек[141].
Если попробовать рассказать в «той жизни» — в Киеве ли, в Иерусалиме, или в Москве — что два образованных, интеллигентных, можно сказать, человека будут «бодяжить» в Париже — в кустарной кухонной лаборатории — героин, вряд ли бы кто из близко знавших Федорчука и Ицковича, поверил бы. Но факт. Как там говорил старина Маркс? Нет, мол, такого преступления, на которое не пойдет буржуазия при восьмистах процентах прибыли? Возможно. Но почти в то же самое время другой бородатый гений показал, на что способны такие вот интеллигентные, в общем-то, люди, как Олег и Виктор, если воодушевить их великими идеями. Разумеется, Достоевский писал о «революционерах» и был абсолютно прав — как, впрочем, прав был и Маркс. И большевики, и национал-социалисты, и синдикалисты Бенито Муссолини — все они в том или ином смысле были революционерами. Но и бороться с такими «героями», способными буквально на все, можно только их же собственными методами, — чистоплюи быстро нашли бы себя на кладбище и отнюдь не в роли могильщиков.