— Мы не приносим человеческих жертв, как любят выдумывать о нашем Культе. Только животных, выращенных самолично, как того требуют духи.
— Я знаю. Именно это ты скажешь солдатам Императора, когда они придут сюда? Или ты не слышал о сожженных до основания деревнях вместе со всеми их жителями? Впредь — будь осторожен, если тебе дорога твоя жизнь и жизни людей этого поселения. Одно опрометчиво сказанное слово может решить вашу судьбу.
Старик чуть заметно кивнул, не оборачиваясь к девушке, и далее шел молча, лишь изредка покряхтывая и хватаясь за поясницу. Люсиль тоже молчала. Он верно говорит, до Императора и столицы отсюда путь неблизкий — это самые западные границы владений Истры. Вот только это не спасет Силовку, если кто-то доложит о том, что здесь все еще поклоняются древним богам. Всех местных жителей обвинят в ведьмовстве, после чего сожгут в их же собственных домах.
Оглушительно гогоча, навстречу им бежали гуси, широко раскидав в стороны крылья. Какой-то мальчик, совсем маленький, громкими воплями гонял перепуганных птиц.
— Смотри, Тишко, пощипают тебя, будешь знать! — погрозил ему вслед староста, улыбаясь. Мальчик заливисто рассмеялся, не прекращая своего занятия.
Люсиль тщательно обходила гусиные какашки — настолько тщательно, что чуть не вступила при этом в огромную коровью лепешку.
— Не деревенская ты, по всему видать, девка, — невзначай бросил Жун, остановившись и поглядев на девушку своим неприятным рыбьим взглядом.
— Разве можно в окружении крестьян и навоза лекарскому мастерству научиться, старик? — в тон ему ответила Люсиль.
— Жун я, — недовольно пожевал губами староста.
Они как раз подошли к дому, расположившемуся ближе всего к полям. На деревянном, сильно покосившемся заборе просыхали сорочки грязно-желтого цвета. Куры, самодовольно кудахча, прошли прямо под ногами у Люсиль, что-то выискивая на земле. В чисто подметенном дворе суетилась женщина, перетаскивая мешки с зерном.
— Жун, представь себе, две дохлых мыши! Две! — заголосила женщина. — Как Пушинка померла, так и развелось их…
— Ничего, скоро у Марьки кошка разродится, будет тебе…
— Мешки с зерном проедены уж, какое тут! А это кто?
Тюлька грозно посмотрела на Люсиль, как будто именно она испортила ее зерно.
— Лекарша это, сегодня вот к нам пожаловала.
— Волдыри от пыжника лечишь? — сразу спросила женщина. Она была высокой — почти как Люсиль, и довольно приятной наружности. Правда, лицо ее периодически нервно подергивалось, но, пожалуй, к этому можно было отнестись с пониманием.
— Да, конечно. Плата?
Тюлька перевела оценивающий взгляд с нее на старосту и обратно.