— Богдан, неси бочонок, он к моему заводному приторочен, и кубок большой в сумке найди. — Под одобрительный шум и возгласы казаков я принес бочонок с вином и большой серебряный кубок. Иллар ловко выдернул плотно забитую деревянную затычку, продемонстрировав необычайную силу пальцев, и налил полный кубок: — Первый кубок — моему старому товарищу, с которым съели мы в походах не один пуд соли, атаману Непыйводе.
— Пью мировую с вами, соседи, чтобы больше не собирались мы как враги, чтобы больше не было между нами свар, а тебе, Богдан, отдельно скажу. Ты казак еще молодой, многого не знаешь, но сегодня ты не только Ахмета обидел — ты всему нашему кругу обиду нанес, поэтому хотим тебя мы послушать. — Георгий осушил кубок и протянул кубок Иллару, который наполнил его до половины и вручил его мне.
— Если я обидел чем вас, казаки, невольно, то прошу простить меня. Но не мог я ваш круг обидеть, атаман, потому что не был Ахмет в вашем товариществе. Вышел он из него, когда первую девку православную татарам продал, когда честь свою казацкую продал за тридцать сребреников. Вышел он давно из вашего круга — просто вы этого не знали. Не в вашего казака я сегодня плюнул, а в изменника, что казацкому закону изменил, и в запроданца, что душу свою черту продал. Пью мировую с вами, соседи, а что вел себя непотребно, так на вашей земле стою, в своем вы праве — наказывайте, как должно. Пусть слово скажет казак, который, как мой атаман, стал для меня сегодня той горой, на которую хочется залезть и стать там с ним рядом. — Мне самому, да и всем остальным смысл последней фразы был ясен не до конца, поэтому, быстро выпив кислое натуральное вино и наполнив у атамана кубок, вручил его Ивану Товстому.
— Что вам скажу, казаки: языком малец плетет лучше, чем наш поп. На какую он гору залезать хочет, я не понял, но на Лысую гору лучше не лезь — попадешь к ведьмам на шабаш, пропадешь ни за грош. Надо бы ему нагаек всыпать, но повинную голову меч не сечет, да и гость он, как-никак, пусть его Иллар учит. А казак с него выйдет добрый, если плеваться не будет.
Мировая продолжалась, Иллар, вручив бочонок Давиду, отошел с Иваном Товстым, и они обсуждали что-то, изредка поглядывая на меня. Стараясь определить, как натуральное вино действует на юный организм Богдана, продолжил готовиться в дорогу, пока руки и ноги еще продолжали слушаться.
Иллар, отозвав в сторону Ивана Товстого, спросил, задумчиво покусывая кончик своего черного уса, в котором заметно отсвечивала седина:
— Как тебе мой новый джура, Иван?