Я вернулась к его двери и села рядом на корточки. Вздохнув, я положила подбородок на колени. А не сделает ли ему больно мой приезд? Как и тогда, так и сейчас я не могу дать ему любви, взаимной любви, ничего не могу дать, кроме слов утешения и дружелюбного вмешательства в его жизнь — но разве это ему нужно? Даже физическая любовь вряд ли была бы принята — боже, да и о чем я! Я замужем и люблю Алекса, — потому что и два года назад он имел возможность взять её, но не взял, коли она не сопровождалась чувствами. Попытка разложить этого парня по полочкам в тысячный раз привела меня в смятение и полную путаницу. Я запоздало заметила, как дверь по левую руку от меня приоткрылась и, вздрогнув так, что сумочка упала на пол, подняла голову. Из полумрака своего обиталища, усталым и совсем другим, нежели в тот день, когда я последний раз его видела, взором, на меня смотрел Химчан. Растрепавшаяся челка, влажная после душа, падала на лоб, едва не касаясь глаз. Онемевшая от неожиданного зрелища его красивого лица, я не могла отвернуться и оглядеть молодого человека полностью.
— Так и будешь тут сидеть? — тем самым голосом, каким он говорил, когда был «мирным жителем», произнес Химчан, тихо и беззлобно. — Или у меня тут написано «не стучать — убьёт»?
— Извини, — я поднялась на ноги, слегка пошатываясь. Он отступил в глубину, оставляя меня перед открытой дорогой в его логово, где горел лишь настенный светильник и был включен телевизор, транслирующий какой-то поздний сериал про детективов. — Как ты догадался?
— Услышал. Проходи, — он дошел до противоположного края комнаты и остановился, повернувшись лицом ко мне. Я несмело переступила порог и прикрыла за собой. В самом деле, он снимал не квартиру, а всего лишь большую комнату, в которой было всё, что нужно: футон, чтобы спать, стол, чтобы есть, электрический чайник и микроволновка, чтобы готовить, дверь в соединенный санузел, чтобы комфортно себя чувствовать. Мне стало неудобно за свой отдающий дороговизной внешний вид и за то, что отсюда я поеду в роскошный номер пятизвездочной гостиницы, возвращаясь в свою престижную жизнь супруги богатого наследника.
Не успела я наклониться, чтобы расстегнуть сапоги и разуться, как откуда-то ко мне подбежал черный доберман, начав обнюхивать ноги и тыкаться носом в мои руки. Я вскрикнула, выпрямившись.
— Она не кусается, — Химчан старался быть спокойным и уверенным, и я почти поверила в то, что для него происходящее ничего не значит и не стоит нервов, но сейчас, когда он смотрел на меня, я видела затаённые переживания и волю, которую он подключил, чтобы общаться со мной. Мне бы его выдержку! Тогда бы разговор пошел хотя бы примерно так, как я планировала, но мне не хватало духу корчить деловые или отношения мимолетных знакомых. А впрочем, разве являлись мы теперь друг другу кем-то иным?