С одной лишь своей дружиной я выступил на Фельсину, чем успокоил и Хундилу и его друидов.
Мариус, увидев моих всадников, дар речи потерял. Я, скрывая улыбку, наблюдал за ним, прекрасно понимая какое впечатление производят со стороны рыцари, сидящие на рослых лошадях, лишь немногие из которых имели только налобники. По большей мере всадники, постигшие достоинства тяжелых доспехов в бою, проявили изобретательность для защиты своих скакунов. Внимательный глаз рассмотрел бы и попоны с нашитыми на них металлическими пластинами и подобие кольчуг, надетыми на лошадей через голову.
Каждый тримарцисий имел свой знак, чаще лена, лишь немногие — родовой, но множество цветных полотнищ над колонной привносили в движение кавалерии торжественность.
Пехота шла налегке, погрузив кольчуги, щиты и копья на телеги. Вскоре и всадники, накрасовавшись друг перед другом, встали, что бы разгрузить лошадей и себя. И уже бездоспешными, разъездами поскакали к Фельсине.
К вечеру, армия стала на ночевку, окружив стан телегами. Мариус надулся, где, мол, укрепленный лагерь, как я учил когда-то? На самом деле моя пехота и есть лагерь. Готов поспорить, что по сигналу тревоги, не пройдет и десяти минут, как перед любым противником вырастет стена из щитов и копий. А сотни три всадников в постоянных разъездах не пропустят незамеченным никакого врага. Впрочем, откровенничать с Мариусом на эту тему я не собирался. Плотно поужинав поросенком, мы рано уснули.
С утра разведчики привезли вести о том, что Фельсина по-прежнему охраняется солдатами Септимуса. Весть быстро разнеслась по лагерю, подняв волну негодования. До недавних времен Боннония (Фельсину первыми захватили бойи и так переименовали) по праву считалась столицей для всех племен кельтов. Ее последний хозяин Артоген, живший с девизом — «ни дня без войны», собрал под знаменами сенонов всех пассионарных кельтов. Заносчивость и амбициозность вождя оставили сенонов один на один с легионами Септимуса и если бы Помпа разбив и ограбив сенонов, оставил кельтские города и оппидумы, то такое решение было бы ему на руку. Бойи вернулись бы на свои земли и вряд ли, предприняли попытку обременить снова Этрурию данью.
Мариус заметно нервничал. Это понятно, он не хотел новой войны. Не хотел ее и я. По крайней мере, с этрусками. Эта война кроме проблем в ближайшем будущем ничего не принесла бы. Более всего меня сейчас интересует вопрос: какие силы оставил Септимус в Галлии? И я был бы рад встретить тут не один легион. Безумная идея купить с помощью Мариуса легионы Этрурии, оставленные Септимусом, поглотила меня целиком.