— И что с того? Рим то сейчас в руинах, — возразил Нумерий.
— Сабиняне в прошлом году присылали послов в Этрурию. Просили они разрешения у Сената на восстановление города. Но наши Отцы еще помнят, сколь силен был Рим, поэтому и отказали.
— А-а-а, — так выразил свое отношение к услышанному Нумерий.
Всадники-сабины пришли в движение. Конная лава разделилась на два рукава. Они скакали, потрясая дротиками, огибая холм.
Вдали засверкали, отражая солнечные лучи шлемы и щиты фаланги самнитов. Кое-кто из солдат первого легиона Этрурии бросили легкие дротики, рассчитывая сразить кого-нибудь из скачущих мимо сабинян.
Крики центурионов быстро успокоили солдат столь не эффективно решивших воспользоваться оружием: дротики летели дальше, чем обычно (до 60 м.), но что бы поразить врага требовался вдвое, а то и втрое дальний бросок.
Маневр конницы противника все же вынудил трибуна легиона развернуть линию триариев спиной к принципам и гастатам.
— Смотри Септимус, они, так же как и мы хотят прикрыть тылы, но фланги манипул оставляют незащищенными! Трибун не думает. Он, так же как и отцы Этрурии — привык хорошо делать то, чему когда то научился. — Закричал Мастама.
— Жаль, что с нами нет Алексиуса, — Ответил Септимус, сжимая древко пилума. Он чувствовал слабость в ногах и легкое головокружение. «Уж лучше битва, чем ожидание», — промелькнула мысль. Сердце забилось ровно, страх отступил. — Братья! Сегодня Харун (демон смерти, у греков — Харон) заберет многих, но попросим Мариса, что бы это произошло с нами как можно позже! — Септимус воодушевившись своей речью, ударил пилумом о край скутума. Центурия зазвенела железом, и вскоре весь первый легион бряцал оружием, готовясь к сражению.
Всадники-сабиняне остановились, а фаланга самнитов ускорилась. Уже можно было разглядеть лица атакующих в первой линии. Длинные копья покачивались в такт шагам, круглые щиты, оббитые медью, сверкали на солнце так сильно, что Септимус, разглядывающий самнитов, закрыл глаза и тыльной стороной ладони утер навернувшиеся слезы.
Велиты спустившись к подножию холма, начали метать пилы. Фаланга в начале замедлилась, но спустя мгновение самниты перешли на бег, заставив велитов искать укрытия за линией принципов.
Септимус, что есть силы, закричал: «В атаку! Клин!», — центурия, перестраиваясь на ходу, пошла в атаку. Пару бросков и дротики выбили в линии самнитов приличную брешь. Длинные копья опустились, пропахав борозду в земле. Септимус, бегущий во главе клина, наступив на опущенное копье, подпрыгнул и врезался скутумом в опешивших гоплитов. Началась резня. Легионеры двенадцатой кололи из-за щитов в лицо, шею, руки и выше поножей, в ноги гоплитов.