А третий помощник, Нкими, тот даже, кажется, сожалел, что не услышит больше капитанских сдержанных разносов, вроде: «Мистер Нкими, соблаговолите вовремя включать стояночные огни. И не вынуждайте меня вам об этом напоминать, сэр». А Оливейра больше уже не услышит в свой адрес вопрос: «Кому эшта у синьор?».
Натаниэл Муго был в жизни гедонистом, хотя сам едва ли слышал это слово. Он был непоколебимо уверен, что человек рожден для получения удовольствий в этой жизни, и чем он умнее, тем большую долю их ему следует получить. Себя он, разумеется, относил к этой категории. Как христианин во втором уже поколении, он, конечно, не решался снова впасть в язычество и завести себе по африканским обычаям несколько жен. Да и брачный выкуп был бы ему не по карману. Поэтому Муго внешне и официально довольствовался одной женой. Она жила с четырьмя его детьми в родном селении, обрабатывала с помощью подрастающих детей и родственников поле, содержала пять коров и несколько коз. Муго наведывался в свои родные места раза три — четыре в году, привозил семье из города кое-какой провиант, одежду и обувь, оставлял денег и отбывал снова в город. А в деревне, в его огороженной усадьбе, стояла особая, как у главы семьи, хижина, где не было традиционного очага из трех камней, так как в такой хижине пищу не готовили, а горячую еду приносили оттуда, где жила жена с детьми и был очаг. У Муго лишь было было место для разведения огня в холодные ночи в июне и июле. Дым должен был подниматься вверх и выходить через крышу из сухой травы и банановых листьев. Но Муго избегал устраивать себе такой обогрев, не желая, чтобы его городская одежда и вещи пропитывалась запахом дыма. Он по опыту знал, что такой запах может не выветриться даже до того времени, когда он вернется в город и окажется в своей квартире в многоэтажном доме. Там его ждала уже другая, городская, жена, точнее, сожительница, которой не очень нравились его поездки в родные края. Но скандалов она предпочитала не устраивать и уходом от него не угрожала, довольствуясь тем, что Муго предоставлял ей кров со столом и деньги на наряды. В ее родных краях говорят, что лучше лежать на маленькой шкуре, чем на голой земле. И нельзя было требовать от жизни невозможного. Ведь клубень ямса никогда не превратится в банан, и даже сидя на дне озера, рыбой не станешь. Конечно, ей бы хотелось, чтобы Муго не ездил к своей жене, а жил бы только с ней. Но как африканка она очень уважала идею семьи и право сожителя помогать своим детям. Что ж, если нет мяса, довольствуются вареной маниокой. Поэтому пусть лучше будет такой, как Муго, чем никого. Одинокая женщина, как известно, подвергается насмешкам со стороны других женщин. Когда говорят «у меня есть, но мало», это лучше, чем «у меня было много». Но теперь ей, возможно, придется круто менять жизнь. Муго назначили капитаном большого парохода, дома бывать будет редко, а на каждой пристани у него будет женщина. Захочет ли он держать ее в своей квартире или брать с собой на пароход? Ей надо будет пересчитать все свои сбережения, из того, что она сэкономила на хозяйственных покупках, и решить, что делать дальше.