- Видел я... видел... Ты молодец... ловкий ездок!
Кучер самодовольно улыбался.
Мясную лавку, куда шел Годнев, купец только еще отпирал.
- Эге, Силиверст Петрович, поздненько нынче выплыл, - говорил Годнев.
- Что делать, Петр Михайлыч! Позамешкался грешным делом, - отвечал купец. - Что парнишко-то мой: как там у вас? - прибавлял он, уходя за прилавок.
- Что парнишко? Ничего, хорошо: способности есть; резов только; вчера опять два стекла в классе вышиб, - отвечал Петр Михайлыч.
- Фу ты, господи, твоя воля! - восклицал купец, пожимая плечами. - Что только мне с этим парнем делать - ума не приложу; спуску, кажись, не даю ему ни в чем, а хошь ты брось!
- Ну, зачем же? Чересчур не надобно: хуже заколотишь.
- Заколотишь его, пострела, как бы не так! - возражал купец и потом прибавлял: - Говядинки, что ли, прикажете отвесить?
- Да, сударь, хоть говядинки; смотри, только помягче.
- Неужели жесткой! Худой вам не отпустим... худое мы про генеральш здешних бережем.
- Ну, вот уж и про генеральш! Экой вы, торговый народ, зубоскалы!
- Право, так. Не знаем только, куда эта барыня с почтмейстером деньги берегут.
Петр Михайлыч только усмехался и качал головой.
Из мясной лавки он проходил во внутренность гостиного двора, где торговки торговали калачами, горшками, зеленью, нитками и разного рода другими припасами.
- Ты, луковница, опять с своим товаром выехала! - говорил Петр Михайлыч бабе, около которой стояла большая корзина с луком.
Он терпеть не мог луку.
- Полно-ка, полно, старый барин хороший, на почине оговаривать, возьми-ка лучше прядку да и разговаривай.
- Дура, я не ем луку.
- То-то вы, баря: "луку не ем", все бы вам сахару.
- Ну, уж не сердчай, давай прядочку, - говорил Годнев и покупал лук, который тотчас же отдавал первому попавшемуся нищему, говоря: - На-ка лучку! Только без хлеба не ешь: горько будет... Поди ко мне на двор: там тебе хлеба дадут, поди!
Навстречу ему шел священник. Петр Михайлыч еще издали ему кланялся.
- Здравствуйте, - говорил он, снимая картуз и подходя к благословению.
- Здравствуйте, - отвечал тот густым басом.
- Что, отче, прочли мою книжку али еще нет?
- Прочел и намеревался сего же дня возвратить ее с моею благодарностью. Приятное сочинение.
- Да, да, поучительная книга... Занесите как-нибудь.
- Непременно, - отвечал священник и истово раскланивался.
Возвратившись домой, Петр Михайлыч проходил прямо на кухню, где стряпуха, под личным надзором Палагеи Евграфовны, затапливала уж печь.
- Вот тебе, командирша, снеди и блага земные! - говорил он, подавая экономке кулек, который та, приняв, начинала вынимать из него запас, качая головой и издавая восклицания вроде: "Э... э... э... хе, хе, хе..."