Тут же противоречие, словно цунами, ухает меня по голове.
Кажется, скоро мне будет безразлично каким способом доставать деньги.
Я знаю эту дорогу. Могу проходить её в мыслях сотни тысяч раз. Наизусть знаю все дорожные знаки, светофоры, магазины и переходы. Я молюсь этому пути. Ведь только он ведет к смыслу.
В «Приюте Матушки» все те же лица. Они мне нравятся. Это и есть мой круг общения и чего-то нового мне не хочется. Меня всегда встречают, как родную. Это намного лучше родителей. Те давно плюнули на меня и перестали общаться. Им куда важнее, чтобы моя младшая сестричка окончила школу с медалью и ни в коем случае не пересекалась со мной хоть где-нибудь. Мои родственники меня ненавидят. А если так, клала я на них вот такенную кучу дерьма.
А эти люди, они меня любят и дают смысл.
Здесь, среди обшарпанных стен, граффити и мусора, нашли свое место: высокий парень по имени Шон, Трейси и Грейс — две красотки блондинки. Бобби, которому за сорок, но он рад помогать таким потерянным душам как мы, его жена Джудит. Гоп-стоп и Пудинг тоже здесь. Их имен я не знаю, но клички отличные. Пудинг это парень восемнадцати лет с розовыми, как клубничный пудинг волосами. Они такие мягкие. Гоп-стоп же чуть старше меня, такой же худой и его глаза завораживают всех своей голубизной.
Вот и вся моя новая семья. Не хватает только одного. Человека, что казался когда-то мне лучшим другом.
Подобие боли колет сердце. Скорее. Надо заглушить все в зародыше.
Бобби как всегда меня обнимает при встрече, расцеловывает в обе щеки и подставляет ладонь. Мои зеленые купюры с радостным шелестом уходят к нему в карман, а мужчина с широкой и дружелюбной улыбкой призывает занять свое любимое место.
— Бобби, — я почему-то счастлива, — скоро ты меня не увидишь.
Мужчина ничуть не удивлен и отходит куда-то. Можно было ожидать, это я говорю ему уже раз восьмой.
Рыжая бестия со старомодными голубыми тенями на веках, морковной помадой на губах, в леопардовой кофте спешит ко мне со всем необходимым.
— Это последний раз, — медленно проговариваю я, завороженно глядя, как металлическая ложка кипит содержимым над зажигалкой, и облизываю губы, — я завязываю. Это последний раз.
— Да детка, — Джудит улыбается мне, когда я затягиваю ремень на руке.
Моя кровь смешивается с героином в шприце. Это прекрасно. Наверное, будь у меня желание, я бы написала об этом поэму. Мгновение перед тем, как эта штука, способная вернуть тебе на кое-то время счастье вливается в вену можно считать самым сладким предвкушением, что я испытывала.
И вот он. Оргазм. Нет. Лучше в тысячу раз. Сердце на секунду замирает и мчится вперед со скоростью экспресса. С открытым от блаженства ртом я падаю спиной на ковер.