Горожане были передовой частью народных масс; их руками, умом и художественным вкусом создавалась вся бытовая часть феодальной культуры: крепости и дворцы, белокаменная резьба храмов и многокрасочная финифть на коронах и бармах, корабли с носами «по-звериному» и серебряные браслеты с изображением русальных игрищ. Мастера гордились своими изделиями и подписывали их своими именами.
Кругозор горожан был несравненно шире, чем у сельских пахарей, привязанных к своему узенькому «миру» в несколько деревень. Горожане общались с иноземными купцами, ездили в другие земли, были грамотны, умели считать. Именно они, горожане, — мастера и купцы, воины и мореплаватели — видоизменили древнее понятие крошечного сельского мира (в один день пути!), раздвинув его рамки до понятия «весь мир».
Именно здесь, в городах, посадские люди увлекались весёлыми языческими игрищами, поощряли скоморохов, пренебрегая запретами церкви. Здесь создавалась сатирическая поэзия, острое оружие социальной борьбы, рождались гуманистические идеи еретиков, поднимавших свой голос против монастырей, церкви, а порою и против самого бога. Это посадские «чёрные люди» исписывали в XI—XII веках стены киевских и новгородских церквей весёлыми, насмешливыми надписями, разрушая легенду о повсеместной религиозности средневековья.
Исключительно важным было открытие в Новгороде берестяных грамот XI—XV веков. Эти замечательные документы снова подтверждают широкое развитие грамотности среди русских горожан.
У древних славян в IX веке после принятия христианства появилось две азбуки: глаголица и кириллица. На Руси в X—XIII веках обе они были известны, но глаголица применялась изредка, лишь для тайнописи, а кириллицей (упрощённой Петром I) мы пишем до сих пор, устранив (в 1918 г.) буквы фита, ять, ижица и др.
Русская деревня долгое время оставалась неграмотной, но в городах грамотность была распространена широко, о чём, кроме берестяных грамот, свидетельствует множество надписей на бытовых вещах и на стенах церквей. Кузнец-оружейник ставил своё имя на выкованном им клинке меча («Людота Коваль»), новгородский мастер великолепного серебряного кубка подписал своё изделие: «Братило делал», княжеский человек помечал глиняную амфору-корчагу: «Доброе вино прислал князю Богунка»; любечанин Иван, токарь по камню, изготовив миниатюрное, почти игрушечное веретённое пряслице своей единственной дочери, написал на нём: «Иванко создал тебе (это) один а дщи»; на другом пряслице девушка, учившаяся грамоте, нацарапала русский алфавит, чтобы это «пособие» было всегда под рукой.