Иуда Искариот в своем предательстве сначала только раскаялся. Поэтому он и покончил с собой – такую вину невозможно было искупить, рассчитывая только на собственные силы. В христианском предании, однако, есть легенда, сохраненная блаженным Феофилактом Болгарским, о том, что Бог хотел сохранить Иуду для покаяния. Потому дерево, на котором повесился апостол-предатель, подломилось, неудачливый самоубийца упал на землю и умер только через несколько часов, успев за это время переосмыслить свою жизнь.
Но давайте вспомним другого апостола – святого Петра, который, как известно, тоже предал Христа, отрекшись от него трижды. Однако Петр покаялся в своем грехе и благодаря этому был не только прощен Господом, но и поставлен на служение Ему.
В чем разница между двумя этими случаями? Иуда не обратился за прощением к Господу, будучи уверенным, что он его не простит. Петр же поверил и открыл Богу свое сердце.
Покаяние бывает разным, иногда оно занимает долгое время, ведь совсем не всегда боль отпускает человека сразу. Вспомним фильм «Остров», главный герой которого по сути пребывал в постоянном покаянии – весь путь его жизни стал движением к радикальному самоизменению. Благодаря этому вектору страшное воспоминание о предательстве сослуживца не уничтожало его душу, а, наоборот, помогало неустанно совершенствоваться. По словам протоиерея Алексея Уминского, «покаяние – это движение, это процесс, это наша жизнь»[58]. Однако простить себя отец анатолий смог только тогда, когда понял, что его грех не имел тяжких последствий: товарищ, который, как ему казалось, погиб из-за его малодушия, на самом деле и выжил, и простил его.
Однако всем нам важно помнить, что к покаянию нельзя склонить себя насильно, и тем более не стоит заниматься этим без достаточно серьезного повода. Вспомним, о чем мы говорили в главе «Страх вместо совести»: многие люди, стремясь казаться «хорошими» благочестивыми христианами, нередко измучивают себя стремлением постоянно каяться. Но настоящее покаяние настолько уникально и затрагивает такие глубокие пласты нашей духовной жизни, что оно не может превращаться в обыденную практику.
Вот как писал об этом протоиерей Павел Великанов: «Но стоит представить, что на каждой такой исповеди будет происходить настоящее покаяние – и мне становится просто страшно. Страшно прежде всего за психическое здоровье такого активного покаянного делателя. Почему – постараюсь объяснить.
С чем можно сравнить человеческую душу? Мне кажется, хорошо подойдет образ дома или квартиры, в которой живет человек. Личность каждого из нас живет „у себя дома“, то есть в душе, или, если быть совсем точным, личность живет душой, которая, в свою очередь, животворит тело. А теперь представьте, когда где-то пару раз в месяц вы регулярно производите радикальную перестройку своего дома: сносите перегородки и часть несущих стен, меняете крышу, что-то где-то разрушаете или, напротив, пристраиваете. При этом все эти строительные манипуляции производятся с четким пониманием того, что все равно все делается неправильно. В ближайшее время и это надо будет перестраивать. Не надо быть пророком, чтобы понять: через пару месяцев от дома останется одна большая куча испорченных стройматериалов и мусора, а все живое из него исчезнет.