– Против такого аргумента возразить нечего. Ты права, – криво улыбнулся. – От моих сочинений веселее точно не будет.
– Ладно, вернемся к нашей теме, – примирительно. – Что еще хочешь себе и близким пожелать?
– Дай подумать… Хочу дожить до того момента, когда не придется участвовать в экспериментах типа нашего, когда ложь от правды будет отличима и угнетенные мозги сограждан наших хорошенько проветрятся.
Прозвучало выспренно, стало неловко за свое откровение. В конце концов, я же не знаю Юл, чем дышит, что внутри у нее, могу только догадываться, не более… С другой стороны, не стала бы добровольцем эксперимента, если бы… – не завершил мысль. Но что-то внутри требовало продолжения: пляска метеоритов, вздохи спящего леса, знобкое, будоражащее присутствие женщины – все вместе и еще нечто неуловимое, неосязаемое сняли неловкость, и Дан заговорил неожидаемо горячо и страстно, стремясь выговориться исчерпывающе и до конца, доверившись спутнице.
– Пойми… Никакая власть не в силах заставить людей жить по ее законам; компостируй им мозги, зомбируй, забивай ватой, засерай – все без толку, ищет человек и находит свою нишу, чтобы укрыться, иначе не выжить. Сколь не давит государство, не пытается полностью, без остатка, растворить в себе, послушными и безропотными сделать – всегда островки остаются незанятой, неподвластной никому территории внутри каждого из нас, вроде пузырьков воздуха в заполненном водой графине с плотно ввинченной пробкой. Счастливы и несчастливы мы вне зависимости от государства, хорошее оно или плохое, ему только кажется, что оно владеет нашими душами – фигушки, ничего подобного, мы постигаем каждый свое сами, часто не благодаря, а вопреки. Мы как резиновые мячики: сжимают нас, давят, мнут, а мы упорно прежнюю форму принимаем.
Дан обнял ее, Юл не противилась. Через несколько секунд она мягко высвободилась.
– Извини за монолог. Вырвалось, – заторопился с объяснением.
– За что извиняться? Ты прав, я прежде не задумывалась. И про мячики точно сказал. Я не такая умная, как ты, с первого раза не доходит, мне все разжевать нужно, – после паузы.
– Только вот в чем загвоздка, – бросился пояснять. – Мы все – жертвы телеоблучения многолетнего, постаралось государство наизнанку вывернуть мозги наши, а вслед за тем и психику. Утром на экране текст появился, помнишь? – якобы если передать команду телевизором нормальным здравомыслящим людям, то через год-другой в Славишии начнут целовать Заокеанию в задницу, отобранные у соседей земли захотят вернуть девяносто девять процентов населения, ну и так далее. Красиво нарисовалось. Только я не верю в год-другой, и в пять лет не верю, и вообще… Какой период полураспада радиоактивных элементов? То-то и оно, никакой жизни не хватит. А мы все – облученные, и никто не собирался нас лечить, пока гром не грянул и Славишия, как лодка, накренилась, бортами воду черпает, неровен час – тонуть начнет. И тут таблетки чудодейственные появились – вроде панацея. Так или нет – поглядим.