Затем появился учитель пения. В черном вечернем костюме, в белой рубашке с галстуком-бабочкой. В руках длинная тоненькая палочка, как у настоящего дирижера. Он громко постучал этой палочкой, и перед ним выстроился совсем необычный хор. В нем были не только люди, но и звери, вперед протискались три мушкетера, стали в общий кружок и негры, не остался в стороне и Гаврош. Взметнулась вверх палочка. Все замерло в зале. Хористы не сводили глаз с дирижера. Палочка мелькнула над его головой, и в зал ворвалась стройная песня. Она славила старый год, тот год, который, сделав все, не забыв ни одного дела, сдавал сейчас вахту новому, юному году.
И как только стихла мелодия, в зал вступили: убеленный почетными сединами Старый год, а с ним совсем еще мальчик — Новый год. Все знали этого карапуза. Он был самым маленьким из всех в первом классе. Но сейчас никто не хотел и думать, что это интернатовец-первоклассник. Нет, это Новый год. Он совсем еще ребенок, чуть только стал на ноги. А пока Земля обернется вокруг Солнца, этот карапуз превратится вот в такого же седовласого старца...
Только поздоровались оба года с дедом Морозом и стали под елкой, как ожил репродуктор. Ожил неожиданно, захрипел (что же вы хотите, ведь это активисты радиотехнического кружка постарались), потом опомнился и на всю школу, на весь школьный двор, на весь мир послал свои позывные. Такие родные, знакомые: «Дилинь-дилинь-дилинь...»
Бом!
— Раз! — Это хор.
Бом!
— Два!
Бом!
— Три!
Бом!
— Четыре!
Бом!
— Пять!
Бом!
— Шесть!
Бом!
— Семь!
Бом!
— Восемь!
Бом!
— Девять!
Бом!
— Десять!
Бом!
— Одиннадцать!
Бом!
— Ура!
— С Новым годом!
— С новым счастьем!
Старый год крепко пожал Новому году руку, поклонился во все стороны и, под одобрительные возгласы, усталой походкой с достоинством вышел из зала. Новый год по-хозяйски обошел вокруг елки, не спеша поднялся на помост, поклонился; приблизился к дирижеру, взял у него палочку, поднял вверх. И снова все замерло, стихли и гости, и хор. Палочка взметнулась — и полилась веселая новогодняя песня.
В разгар праздника в зал вошел письмоносец.
Никто не знает: настоящий он или карнавальный, но на нем были почтовая сумка и форменная фуражка. Он принес поздравительные письма и телеграммы.
Почтальон вынимал из сумки белые листки и называл фамилии интернатовцев.
— Николай Курило!
Еще негр Миколка не успел сообразить — разыгрывают его или в самом деле на его имя пришла телеграмма, как ею уже завладел неугомонный Гаврош.
Миколка, позабыв, что он солидный представитель африканского континента, бросился разыскивать храброго парижского коммунара. А тот, видимо, и не думал куда-нибудь далеко скрываться. Он был здесь, совсем близко, но к себе не подпускал. Сперва шнырял в толпе собравшихся, а потом выбежал в коридор и давай носиться с этажа на этаж.