Главная неожиданность. Разгадка
Кинчев вздохнул. Как и всякий заядлый курильщик, он не мог долго обходиться без сигарет. Но для перерыва еще не пришло время, он хотел кое-кого ошеломить, и потому героически решил потерпеть еще.
— Валентин Леонидович, расскажите, пожалуйста, о своих претензиях на этот дом.
— О претензиях? — переспросила Ольга Владимировна. — О претензиях на этот дом?
— Совершенно верно, — Буруковский солидно кашлянул. Кристина немного отодвинулась от него — будто для лучшего обзора. Обхватила свои хрупкие плечи скрещенными руками и стала похожей на известный портрет поэтессы начала ХХ столетия. Ольга Ярыжская повторила ее жест и замерла в этой неестественной для нее позе.
— Автором проекта и его исполнителем был вовсе не Городецкий. Все сделано моим прадедом Григорием Георгиевичем Василаем. Он выдавал свою работу за творение Городецкого ради шутки, правда должна была раскрыться позже, но дальнейшие трагические события не содействовали этому. Война, революция, эмиграция Городецкого… Прадед был репрессирован. А его работу приписали, естественно, другому.
— Но вы же знаете об этом! — воскликнула Леся. — Попробуйте доказать! Должна же быть в мире справедливость!
— Совершенно справедливое замечание. Но, не имея достоверных документов, с таким же успехом мы можем объявить своего предка творцом и хозяином Эйфелевой башни. Однако, работая над реставрацией дома, некоторые косвенные доказательства мы все-таки нашли.
Ольга Владимировна задохнулась от негодования:
— Так вы не реставрировали, а доказательства искали!
Дизайнер поджал губы:
— И реставрировали тоже. Вам грех обижаться. Одно другому не помешало.
— Немного ближе к тайному ходу, пожалуйста, — приказал Кинчев. — А то так мы и до ночи не закончим.
Буруковский послушно, но с достоинством склонил голову и неспешно продолжал:
— Григорий Василай в ссылке в Бурятии вступил в брак вторично. Будучи законным наследником первой жены, которой и принадлежал особняк в Барвинковцах. Единственным наследником, поскольку остальные члены семьи трагически погибли. Таким образом, моя мать — Роза Иосифовна Василай, в замужестве — Буруковская, — родная внучка бывшего собственника этого дома и его наследница.
— Так ты специально втерся в доверие! Пролез сюда! — воскликнула Ярыжская, но, встретив суровый взгляд Кинчева, умолкла.
Буруковский обиженно пожевал полными губами, на его монголоидном лице появилось выражение вежливой брезгливости.