"Опытный невроз" Фрейда действует подобно связующему механизму- между реальными проявлениями неврозов (всегда неясными, недоступными, волнующими, враждебными, но действительными) и Идеей невроза, то есть неврозом понятым, восстановленным, в том числе и с помощью самоанализа. Существует параллель и постоянная разноплановая связь между самоанализом и внешними наблюдениями, которые, взаимодействуя, способствуют обоюдному развитию. После своей знаменитой фразы, прокомментированной выше, Фрейд делает следующее важное заявление: "Поскольку мои случаи ставят передо мной ряд других проблем, я вынужден прервать собственный анализ".
Когда Фрейд использует выражение "настоящий самоанализ", складывается впечатление, что в общем контексте прилагательное "настоящий" имеет в первую очередь ограничивающий и уточняющий смысл: "самоанализ" и ничто больше! Это самоанализ, приведенный к своему наиболее простому выражению, то есть лишенный всей той массы внешних связей, среди которых Фрейд намечает путь своего исследования. Отбросив многочисленные связи, кроме семейных и дружеских, которые особенно дороги и жизненны для человека, обрекшего себя на изоляцию, Фрейд сохранил главные научные контакты, поскольку оставался до 1897 года руководителем неврологической службы в Институте больных детей Кассовитца. Специфическая роль тесных связей Фрейда и Флиесса была широко освещена в печати: Флиесс был как бы особым alter ego ("Другое я" (лат.)), которого Фрейд считал своей "первой публикой", "высшим судьей" и особенно "представителем Другого" - того Другого, без которого трудно, если не невозможно, познать самого себя, свою личность, свою уникальность. Письма Фрейда, в которых прослеживается рождение психоанализа, дают картину волнующего, захватывающего, редкостного действа, сонмы образов, идей, интуитивных прозрений, эмоций, повествований, вопросов, аргументов, фантазий и т.д., которые Фрейд направляет Другу, Другому, являющемуся полюсом притяжения и взаимодействия, линией приложения сил, главным стратегическим ориентиром.
Отношения с Флиессом, носившие характер постоянного взаимодействия, как бы доминируют на фоне основной работы Фрейда, более широкой, глубокой, анонимной, часто неблагодарной, которую он постоянно вел со своими пациентами, и именно они служат вехами на пути к его самоанализу, определяют, ведут, задают свой ритм и временами освещают этот путь. За каждым шагом Фрейда вперед стоит безымянная толпа больных (им дают обычно условные имена и инициалы, и лишь иногда, значительно позднее, некоторые конкретные лица удостаиваются персонального упоминания), которая и составляет несчастную суть и плоть психоанализа, подобно тому, как именно людские массы составляют основу Истории.