"Большой зал - много приглашенных, у нас прием. Среди приглашенных Ирма, которую я отвожу в сторону, чтобы, в ответ на ее письмо, упрекнуть, что она не соглашается принимать мой "раствор". Я говорю ей: "Если тебя еще мучают боли, то это твоя вина". Она отвечает: "Если бы ты знал, как у меня болят горло, желудок и живот, это меня просто убивает". Мне становится страшно и я смотрю на нее. У нее бледное и одутловатое лицо; я говорю себе: не упустил ли я какие-то органические симптомы? Я подвожу ее к окну и смотрю ее горло. Она несколько сопротивляется, как женщины, носящие искусственную челюсть. Я говорю себе: у нее нет в ней необходимости. Наконец, она открывает рот, и я замечаю с правой стороны большое белое пятно, а с другой вижу странные уродливые образования, похожие на раковины носа, и на них серовато-белые струпья. - Я тотчас зову доктора М., который в свою очередь исследует больную и подтверждает увиденное мной... Доктор М. не похож на себя, он очень бледен, хромает и без бороды... Мой друг Отто также находится здесь, рядом с ней, а мой друг Леопольд простукивает ее через корсет; он говорит: "У нее глухой звук с левой стороны, что указывает на инфильтрацию сквозь кожу в районе левого плеча" (этот факт я констатирую также, несмотря на одежду)... М. говорит: "Несомненно, что это инфекция, ну да ничего; стоит заразить ее дизентерией, и яд выйдет". Мы также знаем совершенно определенно, откуда взялась инфекция. Мой друг Отто сделал ей недавно, когда она почувствовала себя плохо, инъекцию препарата пропила, пропилена... пропиленовой кислоты... триметиламина (формулу которого я вижу перед глазами, напечатанную жирными символами)... Эти инъекции нелегко делать... возможно также, что шприц не был чистым".
Вслед за Фрейдом, первым склонившимся над горлом Ирмы, за его коллегами - врачами, еще очень многие склонялись над горлом Ирмы, как будто на выступившем "большом беловатом пятне" мог обозначиться написанный симпатическими чернилами некий новый иероглиф или возникнуть какая-то часть тайны рождения психоанализа. И горло Ирмы всегда наготове, постоянно раскрытое во всей своей удивительной и сомнительной глубине, чтобы усердные последователи, изощренные комментаторы, послушные и нетерпеливые ученики могли поупражнять здесь свою аналитическую "хватку", отточить зубы, постараться инъецировать свой собственный "раствор", напечатать "жирными символами" на том же "большом беловатом пятне" - наполовину нетронутой странице, свой знак, похожий, но и отличный от фрейдовского...