— Много у тебя было женщин?
Он подумал: я вел себя слишком неумело, и пристыжен-но молчал.
— А скажи, — Марианна хотела все узнать, — тебе нравится быть офицером?
— Конечно.
— Почему?
Что за вопрос! Готового ответа у него не было. На службе он, разумеется, ответил бы сразу. Для самого себя у него ответ тоже был наготове. Но с женщиной, груди которой он только что целовал, тело которой прижимал к себе, он не в состоянии был говорить о «версальском позоре» или о том, что «необходимо восстановить мировое значение Германии». Это были слишком высокие слова. Но и о другом тоже немыслимо было говорить вслух — о честолюбивых планах, о желании отличиться, о жажде «чести и славы».
Надо было бы все это как-то свести воедино, думал Бертрам. Но не находил нужных слов.
Марианна подошла к нему сзади и погладила по лбу. Он откинул голову. Над ним, в обрамлении кудрявых светлых волос — лицо Марианны. Ее слегка выступающие белые зубы прикусили алую нижнюю губу.
— Ты и сейчас еще любишь меня? — тихонько спросила она.
Когда они, поев, устало брели вдоль пляжа, небо было завешено желто-серыми воздушными шарами облаков, скрывавших солнце.
Оба молчали.
Бертрам заметил, что взгляд Марианны то и дело устремляется к морю. Оттуда должен был вернуться Йост. И все-таки он чувствовал, что она ждет от него каких-то слов, но не знал, что сказать.
Марианна спрашивала себя, как же теперь будет, и ей до слез было жалко, что кончилась эта чистая и нежная игра с Бертрамом. А вдруг я забеременею, испугалась Марианна. Она чувствовала себя одинокой и потерянной. Песчаная почва уходила у нее из-под ног. Все стало зыбко.
Перед тем как расстаться, Бертрам схватил ее руку, но она сразу вырвалась и убежала.
Удивленный и слегка задетый, он смотрел ей вслед, потом оправил мундир и пошел к аэродрому.
Часовой у ворот отдал ему честь. Со стуком упали первые тяжелые капли дождя. На деревянной наблюдательной вышке, на верхушке которой рвался к юго-западу конусный ветроуказатель, часовой как раз натягивал плащ. Последние машины спешно загоняли в ангары, двери за ними автоматически задвигались. Все, кроме одной, той, что была открыта для машины Йоста.
Бертрам стоял под дождем, не сводя глаз с темного четырехугольного проема. Йост должен был с минуты на минуту вынырнуть из туч.
А что, если он не вернется, мелькнуло в голове у Бертрама.
Ветер пластал по земле струи дождя; смеркалось, хотя время было еще совсем раннее. Лейтенант побежал наверх, в адъютантскую. Он позвонил радистам и приказал доставить последние метеосводки. Они предвещали ураганный ветер, который уже бился в окна. Бертрам распорядился зажечь посадочные огни и сел за работу. Но на душе у него было неспокойно. То и дело он вскакивал и начинал кружить по комнате. Как ему теперь встретиться с Йостом?