Женщина. Как только ты найдешь удобный случай, чтобы устранить к тому все препятствия.
Мужчина. О-о! Я крепко сожму тебя в объятиях, -- транг-дилли-ду, транг-дилли. И так я укрою тебя от всяких неприятных неожиданностей.
Женщина. Моего мужа нет дома. Ты это знаешь?
Мужчина. Но когда он вернется?
Женщина. Я, право, не могу этого сказать, долго ли он будет в отсутствии, -- транг-дилли-ду, транг-дилли, -- будь уверен, что ты получишь то, чего ты желаешь.
Мужчина. Ты моя прелестная подруга!
В то время как они так распевали, вдруг возвратился муж, спрятался в уголке, все слышал и, крестясь обеими руками, сказал:
-- Ужасное притворство! Чудовищное лицемерие! Так вот вы каковы! Вы можете ругаться друг с другом и в то же время вместе распевать. Чорт возьми, -- сказал он, -- я пока оставлю их в покое и посмотрю, до чего дойдет их низость. Кошка не выслеживает так пристально мышь, как я буду следить за ними.
Он пошел на кухню и спросил у жены, не пора ли обедать.
-- Сейчас, -- сказала она, -- обед готов.
Вскоре вошли Ходжкинс и Мартин, которые тотчас пожелали увидать Кэсзберта из Кэндаля. Им ответили, что он в своей комнате. Они его позвали и пошли обедать, но пригласили своего хозяина и хозяйку сесть вместе с ними за стол.
-- Вы можете итти к ним, -- сказала она. -- Что касается меня, вы уж извините меня, пожалуйста.
-- Нет, моя женушка, ты тоже должна пойти и не ссориться со своими посетителями.
-- Это что еще? -- сказала она. -- Разве возможно выносить те грубые выходки, которые позволил по отношению ко мне этот мужик с севера, когда он был здесь в последний раз? Прости меня бог, я лучше встретилась -- бы сейчас с самим дьяволом, чем с ним. Идите же обедать с ними и оставьте меня в покое. Клянусь жизнью, я не хочу встречаться с этим остолопом!
При этих словах ее муж удалился, ничего не сказав, но он продолжал думать свою думу. Когда он вернулся к столу, гости приветствовали его:
-- Садитесь, -- сказали они ему. -- Где же ваша супруга? Она не придет разве с нами пообедать?
-- Нет, -- сказал он, -- у этой дуры такой зуб против Кэсзберта, что она дала клятву никогда больше его не видать.
-- Неужели? -- сказал тот. -- Тогда мы с ней вполне согласны. Клянусь головой моего отца, что если бы не моя к вам дружба, я никогда бы больше здесь не появился!
-- Я вам верю, -- сказал старик Бузэм.
Так за разговорами прошел весь обед. Когда они встали из-за стола, Мартин и Ходжкинс продолжали говорить о своих делах, а Кэсзберт взял Бузэма за руку и сказал: