Тогда я ничего ему не ответила, и он начал злиться. Его взгляд стал совсем бешеным, как бывало всегда, когда он напивался. В одно мгновение его лицо сделалось красным и потным, и он начал на меня кричать. Он заявил – это я виновата, что мама умерла. Что это произошло из-за меня – мол, это я его заставила!..
Я очень испугалась, бабушка… Очень-очень. Испугалась так сильно, что… сделала именно то, в чем он меня обвинял. Я воспользовалась своими способностями к внушению, даже не успев понять толком, что я делаю. Я приказала ему убираться. Оставить нас в покое.
– Так вот почему он так быстро ушел! – прошептала бабушка, словно что-то поняв.
Я встала с кресла и пересела к ней на кровать.
– Да. Папа ушел, потому что я ему велела. Он ушел и попал под машину – и это совершенно точно произошло из-за меня. Если бы я его не прогнала, ничего бы не случилось. Я убила своего отца.
Бабушка слегка подалась вперед, она шарила по одеялу, ища мою руку, и я с немой благодарностью сжала ее тонкие, сухие пальцы.
– К тому времени, когда Брэд попал под машину, твое внушение должно было сойти на нет, Молли, – сказала она. – Так что успокойся – ты не убивала своего отца.
– То же самое говорил мне Оуэн, и я… теперь я тоже так думаю. Но если бы я не прогнала папу, он не оказался бы на этом перекрестке и с ним ничего бы не случилось.
Бабушка слегка наклонила голову.
– Значит, Оуэн знает, что произошло тогда, двенадцать лет назад?
– Я рассказала ему об этом только вчера. Мне… мне было очень стыдно.
– Бедная моя девочка! Столько лет ты хранила это в себе!.. Наверное, ты и уехала-то отсюда из-за этого, верно?
Я кивнула.
– Я не могла этого забыть. И еще я не могла оставаться в этом доме. Каждый раз, когда я проходила мимо этой комнаты, я снова и снова видела маму… мертвую. – Я обвела взглядом комнату. – Теперь я жалею, что уехала, и жалею, что закрыла от тебя свои мысли, но тогда… тогда мне казалось…
– Бедная девочка, – повторила бабушка и похлопала меня по руке. – Но ведь я первая от тебя закрылась. Разве ты не помнишь?
Я медленно кивнула. Да, тогда мы закрылись друг от друга почти одновременно. Мною руководили стыд и чувство вины, но бабушкиных резонов я по-прежнему не понимала.
– А почему ты закрыла от меня свои мысли?
Бабушка отняла у меня руку и принялась нервно крутить и мять край одеяла.
– В тот день мы обе сделали много такого, о чем жалеем до сих пор, – проговорила она наконец.
При этих ее словах я почувствовала какой-то неприятный холодок. В тоне, которым они были сказаны, мне почудилось что-то странное и страшное.