– А что, хозяин твой сам выйти побоялся?
– Я сам себе хозяин! И никто надо мной не властен. – Мужчина сказал это с какой-то внутренней яростью. Так произносят девиз рода. Так шепчут имя заклятого врага.
Леш непроизвольно сделал шаг назад. Кем бы ни был стоящий перед ним, амулета отца он не имел. Парень это чувствовал. Как и угрозу, исходящую от беловолосого. Хруст обледенелой ветки под ногой в звенящей тишине, воцарившейся после слов блондина, был подобен набату. Этот звук и заставил пацана вынырнуть из омута страха. Леш, осознав, что он непроизвольно начал отступать, поддавшись словам незнакомца, возненавидел себя за эти мгновения слабости. Больше не думая ни мига, он очертя голову с пронзительным криком кинулся на противника.
Поэтому немалым удивлением для парня была встреча с дверным косяком. Основательная. Душевная. Голова после этого свидания загудела так, словно ее со всей дури поцеловала оглобля. Встряхнувшись, будто мокрый пес, Леш огляделся. Белобрысый стоял чуть в стороне под покосившимся ставнем и с немалым интересом рассматривал свои ногти, не обращая на противника ровным счетом никакого внимания.
Леш взбеленился и пошел на второй заход, помогая себе для верности криком. Взревев не хуже, чем тур в период гона, на этот раз пацан протаранил поленницу. Его же противник вновь неуловимым для парня образом переместился, оказавшись на этот раз у угла сторожки.
– Когда нападаешь на врага, лучше смотреть на него, а не опускать голову вниз, словно пытаешься его еще и забодать, – наставительно прокомментировал Илас.
Впрочем, его дельный в данном случае совет остался без должного внимания. Леш, вновь выставив клинок перед собой и зажмурившись для верности (страшно же: первый раз решился на убийство, пусть и мстя за отца), пошел на третий заход.
Илас, мысленно похваливший себя за предусмотрительность (кожух, несмотря на дыры, оставленные болтами, согревал), развлекался тем, что уклонялся от того, что и ударом-то стыдно назвать. Наконец, когда этакое времяпрепровождение мужчине надоело, он в очередной раз не стал уходить с траектории разбега мальца, а просто поставил подножку. Леш, не ожидавший от врага такого коварства, растянулся на стылой земле, выпустив из рук свое грозное оружие.
Меч обиженно звякнул, словно жалуясь на неуклюжего хозяина. Наклонившись, Илас поднял орудие устрашения супостатов. Вблизи засечек на лезвии оказалось еще больше. Компанию им составляли и пятна ржавчины, прочно квартировавшие в основании крестовины.
Уперев острие в середину ключицы неудачливого вояки, Илас с прохладцей поинтересовался: