Выйдя на улицу, Дик сказал:
– Так ты на будущей неделе женишься? Значит, тебе нужно кольцо.
Через мгновение они уже подъехали на престарелом «шевроле» Дика к магазину «Лучшие украшения». Оттуда, купив по чеку два кольца с бриллиантами, одно для помолвки, другое обручальное, они направились в ломбард, сдавать свои приобретения. Перри вдруг стало жалко расставаться с ними. Он уже начал привыкать к мысли о воображаемой невесте, хотя в его представлении, в противоположность тому, что говорил Дик, она не была ни богата, ни красива; скорее, была воспитанная тихоня, типичная «студентка», во всяком случае «интеллектуалка» – девушка того типа, который всегда ему теоретически нравился, но на практике не попадался. Если не считать Куки, медсестры из больницы, где он лежал после аварии. Фигуристая была девчонка эта Куки, и ведь любила его, жалела, нянчилась с ним, вдохновляла на «серьезное чтение» – «Унесенные ветром», «Это мой возлюбленный». Имели место сексуальные эпизоды странного и тайного характера, упоминалось и о любви, и о браке тоже, но в конце концов, когда его кости срослись, он сказал ей до свидания и вместо объяснения дал стихотворение, которое, по его словам, сочинил сам:
Есть раса людей, что все время в пути,
Им дома покоя нету;
Разбивают сердца, говорят «прости»
И уходят топтать планету.
Им бы полем брести, в лодке грести,
Лезть на отвесные скалы;
Их цыганская кровь им за отдых мстит
И гонит с любого привала.
Если прямо идти – далеко уйдешь,
Эти люди смелы и сильны.
Но огонь очага для них нехорош —
Им иные огни нужны.
Больше он Куки не видел и ничего о ней не знал и все же через несколько лет вытатуировал на руке ее имя, и когда однажды Дик спросил его, кто это – Куки, Перри сказал: «Никто. Девушка, на которой я чуть было не женился». (Тому, что Дик был женат, причем дважды, и породил троих сыновей, Перри очень завидовал. Жена, дети – это был тот опыт, который, по его мнению, мужчина должен приобрести, даже если он, как в случае с Диком, не делает его счастливым и не приносит ничего хорошего.)
Кольца были заложены за сто пятьдесят долларов. Они посетили другой ювелирный магазин, Голдмана, и вышли оттуда с мужскими золотыми часами. Затем притормозили у магазина фото- и киноаппаратуры «Элко», где «купили» сложную кинокамеру.
– Камеры – самое лучшее вложение денег, – просвещал Перри Дик. – Их легче всего толкнуть или заложить. Камеры и телевизоры. – По этим соображениям они решили взять еще и несколько телевизоров, а покончив с техникой, снова принялись «щипать» магазины одежды – Шеперда и Фостера, Ротшильда, «Рай для покупателя». На закате, когда магазины начали закрываться, карманы у друзей были набиты наличными, а автомобиль загружен товаром, который легко сбыть. Разглядывая урожай рубашек и зажигалок, дорогих приборов и дешевых запонок, Перри почувствовал небывалый подъем: теперь впереди Мексика, новые возможности, «настоящая» жизнь. Но Дик казался подавленным. В ответ на похвалы Перри («Клянусь, Дик, ты был неподражаем! Я сам чуть было не поверил твоим сказкам») он только пожал плечами. Перри был озадачен; он не мог понять, почему Дик, обычно такой самодовольный, теперь, когда у него есть законный повод гордиться собой, вдруг притих, поник и загрустил. Перри сказал: