Кроме того, если бы чрезвычайники действительно пожелали заставить Тэлли сознаться в ее проступках, они бы не стали подстраивать подобных встреч и разговоров.
– Так почему вы тогда пришли? – проговорила Тэлли нормальным голосом, всеми силами стараясь, чтобы он не дрожал.
– Я всегда восторгалась твоим инстинктом самосохранения, Тэлли. Когда потребовалось, из тебя получилась отличная маленькая изменница.
– Ага, спасибо за комплимент.
Кейбл кивнула.
– И вот теперь оказывается, что мозгов у тебя даже больше, чем я думала. Ты очень неплохо сопротивляешься кондиционированию.
– Кондиционирование. Значит, вот так это называется? – переспросила Тэлли. – Это когда за волосами ухаживают или еще что-то в этом роде?
– Поразительно. – Доктор Кейбл исподлобья воззрилась на Тэлли так пристально, словно пыталась заглянуть ей в голову прямо сквозь череп. – Где-то глубоко внутри ты по-прежнему остаешься хитроумной маленькой уродкой, да? Очень впечатляет. Пожалуй, я могла бы тебя использовать.
Тэлли охватила злость, жгучая как пламя.
– Но ведь… разве вы меня уже не использовали?
– Так ты все же помнишь. Превосходно. – В красивых, безжалостных, пустых глазах Кейбл отразилось что-то вроде удовлетворения. – Понимаю, тебе пришлось многое пережить, Тэлли. Но это было необходимо. Мы должны были вернуть наших детей из Дыма, и только ты могла нам помочь. Но я приношу извинения.
– Извинения? – хмыкнула Тэлли. – За то, что шантажом вынудили меня предать друзей, за то, что разрушили Дым и убили отца Дэвида? – Она догадывалась, что смотрит на Кейбл с отвращением, но притворяться было уже поздно. – Не думаю, что вам удастся снова использовать меня, доктор Кейбл. Я уже оказала вам достаточно услуг.
Чрезвычайница улыбнулась.
– Согласна. Настала пора мне оказать услугу тебе. И я предлагаю нечто очень, как вы выражаетесь… просветленное.
Это слово, произнесенное тонкими, жесткими губами Кейбл, вызвало у Тэлли сухой смешок.
– Что вы можете знать о просветленности?
– Ты будешь удивлена, но мы в Комиссии по чрезвычайным обстоятельствам знаем все о разных ощущениях – в особенности о таких, к которым постоянно стремитесь вы, называющие себя «кримами». Я могу дать это тебе, Тэлли. Круглые сутки, каждый день, круче, чем ты можешь себе представить. Это нечто настоящее. Не просто уход от дурмана красивости – нечто лучшее.
– О чем вы говорите, не пойму?
– Помнишь, как ты летала на скайборде, Тэлли? – спросила Кейбл, и ее тусклые глаза загорелись холодным огнем. – Помнишь это ощущение жизни? Да, мы можем делать людей красивенькими внешне, а внутренне пустыми, ленивыми, никчемными – но мы можем делать их и