Те былинные времена горбачевского правления, времена повального дефицита позволили Тарасову неплохо заработать. Нажил он хорошие деньги и в девяносто первом, скупая по дешевке антиквариат у перепуганных и потерявших работу партийных чиновников.
Времена гайдаровских реформ для него стали просто золотыми. Проходили любые комбинации. У него были прочные связи среди «младших научных», пришедших к власти. Они были прогрессивны и алчны. Но именно в их руках концентрировалась огромная экономическая власть. Поначалу они еще не знали настоящей цены своих услуг, поэтому любые разрешения на вывоз нефти, редкоземельных металлов, леса, драгоценных камней можно было получить за две-три тысячи баксов.
Именно столько платил им Тарасов, пробивая лицензии для ушлых бизнесменов. Деньги же с них он получал настоящие. Поэтому и смог развернуть прибыльный антикварный бизнес.
Тарасов пил кофе, слушая шум чужого города за окном. Казалось, что улица говорит с ним на незнакомом языке. Он пытался понять его, но не мог, и поэтому ему становилось печально и спокойно.
Непозволительная в его положении роскошь — тихая грусть — опять вернулась к нему, как в те далекие годы, когда он не был деловым, а работал рядовым следователем в Москворецкой районной прокуратуре. Там он впервые взял деньги у подследственного. Большие по тем временам. И так повернул следствие, что цеховика привлекли не за хищение, а за халатность.
Чернов, директор Реутовской трикотажной фабрики, и его подельник Миша Гольдберг, директор магазина «Мерный лоскут» в Салтыковке, отделались легким испугом, а у Тарасова появились большие деньги. Правда, из прокуратуры ему пришлось уйти. Но новые друзья помогли ему. Устроили в областную адвокатуру и сделали его тайным поверенным в делах. И зажил он горячечной, полулегальной жизнью. Он устраивал бани для крупных партработников, накрывал столы в ресторанах для руководства ОБХСС, делал подарки бонзам из исполкомов.
Уже через год он имел твердые связи в суде и карательных органах и самые дружеские отношения с партработниками солидного уровня.
Трикотажный левак уходил из разбросанных по Подмосковью подпольных цехов под милицейской охраной.
Вот тогда он и познакомился с Борисом Китаиным по кличке Китаец. Это был действительно неординарный человек. Авторитетный вор. К его мнению прислушивались законники. Попавший за колючку еще малолеткой, ставший известным в Союзе «крадуном», вошедший в воровскую элиту, Китаин внезапно окончил в колонии школу с медалью, вышел на свободу и поступил в Московский заочный юридический институт. Это был нонсенс. Но за Китаина хлопотало всесильное ведомство Щелокова. Боря Китаец написал книгу-исповедь «Жизнь, прошедшая мимо», которая несколько лет была бестселлером скудного книжного рынка. Потом он написал роман «Вор в законе», который также издали с помощью МВД.