Графиня вскинула голову и посмотрела прямо ему в глаза:
– Я должна перед вами извиниться. Точнее, перед всеми французами в вашем лице. Но я и вас оскорбила.
Марк едва не открыл рот от удивления.
– За что?
– Вы оказались правы, мой отец погиб не от руки француза. Ни от вашей, ни от чьей-то другой.
Она говорила твердо и уверенно, но он чувствовал внутреннее волнение.
– Значит, от болезни? – Подобное случалось нередко, он сам видел.
Сесилия покачала головой:
– Он погиб в грозу, это стихия. Бог покарал его за грехи, о которых я не знаю.
Ресницы ее дрогнули, глаза стали влажными. Боль ее связана не только с потерей отца, но и осознанием того, что война – совсем не такая, как она себе представляла. Жизнь любого солдата может прерваться из-за жестокости людей и даже по высшей воле. Справедливость, в которую верят люди, все, что считают в этом мире правильным, – лишь иллюзия, нам неизвестны причины, по которым за праведную жизнь наградой может быть совсем не легкая смерть. Марку это было известно, как и любому мужчине, хоть раз побывавшему на войне. Во Франции об этом знали даже женщины, поскольку на его родине сражения велись повсюду. Горели замки, буйствовали мародеры и бандиты, посягавшие на богатство мужчин и честь их жен.
В Англии для многих очевидное оставалось тайной. Война была где-то далеко, мирное население не становилось невольным свидетелем ее последствий. Несмотря на то что Лосфорд находился в стратегически важном месте, угроза нападения существовала лишь теоретически.
Сесилия жила в замке за толстыми стенами, окруженная роскошью, красивыми нарядами, украшениями, лакомствами, ее защищала от внешнего мира любовь родителей. Их смерть стала первым и самым сильным потрясением в жизни.
Марк испытывал странное чувство – зависть и сочувствие одновременно. Он сожалел, что леди Сесилии пришлось узнать правду, и не мог не завидовать тому, что она так много лет провела в неведении.
Впрочем, кто может судить, кому из них повезло больше. Женщине, которая в своем возрасте ничего не знает о жизни, или солдату, у которого не осталось никаких иллюзий? В порыве нежности он обнял Сесилию и прижал к себе.
– Война штука жестокая, – произнес он, понимая, что эти слова не могут успокоить.
Она покачала головой:
– С моей стороны было так глупо вас обвинять. В конце концов, это англичане пришли на ваши земли.
Марк привык к ее спонтанным поступкам и ожидал чего угодно, но только не искреннего признания.
Сесилия не права, французы первыми пытались вторгнуться на остров и могут попробовать снова. Марк не понимал, почему мужчинам постоянно нужно сражаться. Может, это желание возникает из-за накопившейся агрессии и необходимости на ком-то сорвать зло? С ним самим такое бывало не раз, после боя он чувствовал себя намного лучше.