Он сразу же поднимает голову и выпускает волну огня в моём направлении.
Я кричу и бросаюсь на землю, карабкаясь прочь так быстро, как могу в глубины пещеры. Огонь, не достаёт меня, но жара так сильна, что я обливаюсь потом.
Звучит рёв и моё сердце стучит в горле. Я слишком далеко в пещере, чтобы посмотреть, что произошло, но ярость и боль — ужасная свинцовая смесь в моей груди при мысли, что моя помощь была напрасной, и Ронан всё же, убил Терона.
Равнодушная, что Ронан убьёт меня следующей, я выбегаю из пещеры.
Но там, где было два драки, сейчас два самца Андрасари в их первичном виде. Ронан лежит мёртвым на земле, — тошнотворное зрелище, поскольку большинство его внутренностей снаружи его тела. Должно быть, он погиб из-за того короткого момента невнимательности, когда пытался сжечь меня живьём.
Терон, слабый и тяжело дышащий, стоит над Ронаном. Я потрясена от радости, и я тянусь к нему.
Он обнимает меня в собственнической хватке, и я держу его против себя, не заботясь о том, что он покрыт кровью.
Он мой.
Он жив.
Это всё, что имеет значение.
Глава 22. Сила
В результате смерти Афата, Терон становится новым Конай Андрасара.
И верный обещанию, которое он сделал мне в ту ночь в пещере, Терон освобождает всех людей от рабства.
Удивительно, многие Андрасари поддерживают это решение. Они счастливы, избежать пережитков насильственной власти Афата и способствовать миру в своём регионе. Конечно, есть ещё те, кто считает, что люди и существа Рур не должны сосуществовать. Сейчас их мало. Те, кто продолжают проявлять враждебность и насилие по отношению к людям, пойманы и заключены в тюрьму.
Поскольку свобода от рабства — это хорошо, Андрасар остаётся во временном беспорядке. В то время, как некоторые люди остаются на своих местах, многие оставляют дефицит в рабочей силе, когда переезжают, чтобы сформировать общины на землях, которые Терон подарил им.
Другие, как Ксиа, решили оставить Андрасар, чтобы исследовать остальную часть Рур.
— Куда ты пойдёшь? — спрашиваю я её. Это заняло некоторое время, потому что Ксиа не та, кто легко прощает, но мы с ней помирились. Она стоит со мной на балконе перед дверьми дома, который мы делим с Тероном.
— Я не знаю. — Она перемещает ремешок сумки на плечо. — Тарро, Навет, Йохай… может быть, даже Сека. Где угодно, только не здесь.
— Я слышала, в Секе нет ничего, кроме льда, — говорю я с небольшой улыбкой.
— Может быть, я замёрзну до смерти, — говорит она, глядя на окружающий нас город. — Это то, чего я заслуживаю.
Моя улыбка исчезает. Так же, как Ксиа не прощает легко других, она также не прощает себя за смерть Шихонга.