Неведомые земли. Том 1 (Хенниг) - страница 327

гений наполеоновского масштаба. Еще незадолго до него полководец Доу Гу в 73 г. н.э. блестящей победой у озера Баркуль значительно ослабил опасность вторжения гуннов, постоянно угрожавшую Китаю. Бань Чао окончательно ликвидировал эту угрозу, отразил нападение юэчжей на Таримскую впадину, а в 94 г. н.э. перешел даже с армией через Памир и к западу от него, как сообщается, подчинил якобы китайскому императору еще 50 государств. Бань Чао, видимо, дошел с войсками почти до самого Аральского моря. Во всяком случае, в 95 г. н.э. он стоял со своей армией, готовой к бою, в западном Туркестане[5] и тем самым отодвинул границы Китая далеко на запад. Так далеко рубежи этой страны никогда раньше не отодвигались, да и позже это случилось только один раз, в конце VII — начале VIII в. н.э.

Назначенный императором наместником завоеванных им западных областей, Бань Чао принял решение, свидетельствующее о широте его замыслов. Он вознамерился установить дружеские связи с Римской империей, которая в тот период достигла вершины своего могущества. Некоторые исследователи, [396] в том числе и Клапрот,[6] утверждали, будто Бань Чао собирался пойти войной на Рим. Это предположение недоказуемо и, по мнению автора, совершенно неправдоподобно. С могущественным и богатым народом, о котором еще ничего не известно и с которым только начинают завязывать торговые сношения, прежде всего пытаются установить дружеские связи в собственных правильно понятых интересах. Римляне обещали стать главными покупателями китайского шелка. Значительно целесообразнее было развивать торговлю, чем затевать на авось военную авантюру, которая могла только подорвать и уничтожить эти торговые связи.

Хирт, видимо, правильнее оценивал положение, когда, стараясь объяснить намерения Бань Чао, высказал мысль, что для китайцев решающее значение имело «стремление познакомиться с главными покупателями китайского шелка».[7]

Как бы то ни было, но в 98 г. н.э. по поручению Бань Чао в Римскую империю должен был в качестве его посла отправиться военачальник Гань Ин.[8] При этом, видимо, предполагалось прежде всего попасть в Сирию, ибо эта страна и ее столица Антиохия, находившаяся в то время в состоянии расцвета, были главным связующим звеном в торговле между Востоком и Западом. Сирия, кроме того, была тогда центром переработки шелка. Это ремесло достигло здесь такого высокого уровня, что шелковые ткани и одежды, изготовленные в Тире и других городах Сирии, часто завозились в Китай, где их охотно покупали.

Однако желание Бань Чао установить непосредственную связь со своими римскими покупателями противоречило интересам парфян, которые получали большие прибыли от посреднической торговли шелком. Парфянское царство в то время было единственным буферным государством, мешавшим установлению общей границы между Римской и Китайской империями. В качестве важнейшей транзитной страны оно извлекало огромные доходы из торговых связей между двумя ее великими соседями. Парфяне должны были отнестись весьма недоброжелательно к тому, что поставщики и главные покупатели ценного сырья — шелка — собираются установить друг с другом непосредственную связь. Когда Гань Ин появился у парфян, отнюдь не скрывая своего намерения отправиться в Римскую империю, эти бывалые купцы всеми силами старались убедить его отказаться от своего намерения. Поэтому они в мрачных красках описывали огромные расстояния и страшные лишения, которые ожидали китайского военачальника в пути, устрашая его тем, что предстоящая поездка, возможно, продлится целые годы. И действительно, парфяне так напугали Гань Ина, что он, к сожалению, отказался от своего плана и повернул назад. Повернул, когда был почти у самой цели! Ведь он проделал уже большую часть пути и не долее чем через 2 месяца мог свободно прибыть в Сирию, то есть попасть в Римскую империю! [397]