Присела снова возле протопившейся печки. Настигла вдруг мысль: а куда она, собственно, торопится? Воскресенье. В школу не идти. Какая разница, когда она вернется домой? Утром или к вечеру?
Андрей проснулся в девятом часу. Огляделся хмуро, видимо не сразу сообразив, где он, позвал, как зовут собак, похлопав по кушетке возле себя:
— Иди сюда… Ну, чего ты? Обиделась? Ну, выпил. Парень же я.
Ритка сказала, что мать беспокоится. Еще потащится разыскивать. Добавила:
— Да и твоя, наверное, тоже.
Андрей ухмыльнулся.
— Моя знала, что я не приду. Я предупредил, сказал, что заночую у дружка. И потом… не до меня ей теперь. Замуж она у меня собралась.
— Как замуж? — поразилась Ритка. — Она же… немолодая уже.
— Немолодая. Скоро сорок будет, а вот собралась, — не без обиды продолжал Андрей.
Ритка услышала эту обиду в его голосе и подошла, но на кушетку не села, а устроилась на табуретке в ногах. Побоялась рук Андрея. Они были наглые, эти руки, бесстыдные…
— За кого же она выходит?
Андрей презрительно поморщился.
— А, нашла какого-то хлюпика! Да еще с довеском. Девчонка у него. Теперь решают, где жить: здесь или к нему переехать? Из Черемхово он. Инженер-горняк. Слушай, — сам себя перебил Андреи, — что-то жрать охота. Не ужинали же… Возьми-ка там, у меня в куртке, четвертную и слетай в магазин, нет, лучше я сам, а ты принеси воды и вскипяти чайник.
За ним уже захлопнулась калитка, а она все стояла и смотрела на дверь.
«Вскипяти чайник!..» Как у Андрея все просто! Сейчас он принесет еду и усядется за стол. И ему нет дела до того что испытывает она… Машинально натянула на голову шапку. За калиткой опомнилась. Куда она пойдет… Нет ей теперь места на земле. Среди людей.
Но и вернуться в «берлогу» не смогла себя заставить. Оглядела двор и по-старушечьи побрела к сараю. Тут было тесное ущелье из поленниц мелко наколотых дров. Протиснулась в него, опустилась на чурбак. Посмотрела над собой вверх. Поленницы почти сходились у нее над головой, неба только узкий клочок. Обрушить бы их! Поленья полетят на нее, замолотят по голове, по телу. Завалит так, что печем станет дышать. Так ей и надо! Так будет лучше. Физическая боль заглушит ту, что нестерпимо распирала грудь.
…Тут, между поленницами, Андрей и нашел ее, почти впавшую в беспамятство. Обнаружил случайно. Он думал, она ушла домой. Он тоже собрался было уходить, хозяйка попросила занести ей охапки две дров… Выругался испуганно, увидев ее побелевшее лицо:
— А ну давай в «берлогу»!.. Чего это ты тут? А я думаю, куда делась? Чайник вскипятил, поел. А она… вот дуреха. Наревелась, небось?