— Оставь меня. Я сама. — И не успел он еще подумать, что ему делать после такого ответа, как она резво поднялась и, отряхиваясь на ходу, умчалась вперед.
Он не стал больше гнаться за ней, расслабленно, отдыхающе, словно расхаживая по комнате, начал скользить по короткому отрезку ледяной дорожки: туда — обратно, туда — обратно. Она не приближалась к нему. Так прошло добрых полчаса. И все-таки ей пришлось первой приблизиться к нему: как-никак он был ее гостем.
Когда возвращались, Сергей старался быть разговорчивым, пытался сгладить все шутками: стоит ли убиваться, если не рассчитала и, что называется, «пустила петуха».
Вошли во двор. Она пихнула ногой дверь сарая и поманила его за собой. В сарае стояла серая, пропитанная запахом сосновых досок полутьма. Она включила свет, сняла с гвоздя связанные старенькие валенки и, присев на кучу досок, поставила валенки рядом.
— Хочу надеть и вспомнить детство: они висят здесь еще с десятого класса.
Он недоумевающе, с молчаливой снисходительностью следил за ней. Она сняла ботинки, протянула вперед ноги, слегка покачивая ими.
— Правда, у меня красивые ноги?
Он кашлянул.
— Мужчины ведь в таких случаях всегда вежливы. Но ноги и в самом деле красивые.
Она рассеянно улыбнулась, развязала валенки, с опаской, словно ступая в холодную воду, просунула в них ноги. И только тогда взглянула на него и протянула руку:
— Помоги мне.
Сергей взял ее за плечи и легко приподнял. Она тихо всхлипнула и ткнулась лицом в его грудь. Не поднимая головы, вдруг глухо и решительно сказала:
— Я очень хочу быть матерью. Без всяких обязательств со стороны мужчины.
От неожиданности Сергей опешил. Руки сами собой соскользнули с ее плеч. Она снизу вверх заглянула ему в глаза и… расхохоталась.
— Поверил! Ей-богу, поверил! И струсил. — И снова хохот, презрительный, уничтожающий.
Сергей еле сдержался, чтобы не влепить ей пощечину. Он резко повернулся, направился к двери…
В тот же вечер он собрался уезжать.
Перед самым прибытием поезда на небольшой, но хлопотливой городской станции, забитой товарными составами, Сергей встретился с Куталовым. Машинист торопился и потому, увидев Сергея, не подошел к нему, а лишь замедлил шаг и спросил:
— Домой, значит?
— Да, пора. Я уже все сделал, — как бы оправдываясь в чем-то, ответил Сергей.
— Ну-ну!.. Счастливо. Я тоже домой, — он кивнул в сторону подступающей к самой станции степи и, взмахнув рукой, почти побежал к пыхтящему паровозу.
Сергей с грустной завистью посмотрел вслед Куталову и пожалел, что так и не узнал его имени и отчества. И тут же перед глазами встал пятящийся, оторванный от улицы дом над Десной, в котором снова, наверно, притихли, потускнели вещи, стены и окна. Там теперь все под стать оставшимся в нем. А Куталов, видно, не в шутку назвал своим домом гудящую зимнюю степь.