Чей-то низкий грудной голос во дворе оборвал его мысли и заставил вздрогнуть. Он потянулся к кнопке звонка. Сильно нажал. Раз… Другой… Третий… Никто не открывает. «Наверно, не работает. Питания нет. Фронт ведь близко», — промелькнуло в голове. И тогда он часто, но не сильно начал стучать кулаком в то место двери, где из-под разодранной обивки проглядывал маленький квадратик крашеной доски.
— Кто там? — донесся, наконец, до него приглушенный приближающийся голос, по-видимому принадлежащий старухе.
— Я к Анатолию Святославовичу, — ответил Виктор, когда старуха открыла дверь и пытливо посмотрела на него. — Он дома?
— Дома. Но занят. А вас кто послал? Если что исправить, то можно и без него обойтись.
— Нет, бабушка, нельзя, — и он решительно пошел на нее.
Старуха, видимо не привыкшая к таким посетителям, преградила ему дорогу. Она по-прежнему не сводила с него глаз. Вдруг у нее в голове промелькнула смутная, неосознанная догадка, и она, не выдержав его властного взгляда, повернулась, торопливо просеменила к кабинету и осторожно постучала.
В кабинете послышался резкий скрип отодвигаемого кресла. Дверь отворилась, и появившийся высокий, немного сутулый мужчина средних лет, с бледным усталым лицом, не замечая пришельца, уже освободившегося от своей ноши, с укоризной посмотрел на домработницу.
— Я же тебя просил, Мариша…
— Толя, это я, — произнес Виктор тихим, надрывным голосом.
— Что-о! — испуганно выкрикнул хозяин. — Виктор! Ты?.. Витя… — и, оторвавшись от дверной ручки, бросился навстречу брату.
После долгих задыхающихся объятий и поцелуев оба с резвостью мальчишек, чуть не сбив с ног домработницу, бросились в кабинет.
— Неужели это правда, Витя? — усаживая брата на тахту, спрашивал, не веря своим глазам, Анатолий. — Как будто с того света. Ну, рассказывай. Впрочем, не надо, ничего не надо.
— Вот тебе на! Ты, значит, уже пробовал похоронить меня. Забыл, что ли, какую фамилию мы с тобой носим? Ведь мужчины в нашем роду никогда не жили меньше семидесяти лет. Мы, брат, еще повоюем…
— Да, ты прав, мы, Олишевы, народ живучий. Ты извини меня, Витя, я выйду на секундочку, распоряжусь о чае, — и Анатолий поднялся с тахты.
В это время по радио объявили о воздушном налете.
— Ну, вот мы и почаевничали. Придется спуститься в подвал.
Виктор вначале заколебался. Но тут же передумал и согласился. Однако его первоначальная нерешительность не ускользнула от внимания младшего брата. Недобрые предчувствия щемили сердце Анатолия Святославовича. «Я ведь не спросил его ни о чем. Откуда он пришел? Почему столько молчал? Мне его трудно было разыскивать. Но он ведь мог найти меня. Обо мне писали в газетах, журналах. Книги мои выходили». Вдруг ему стало стыдно за свои мысли, и он, подбадривая брата, потянул его к выходу. Но прежняя почти детская веселость уже пропала и больше не возвращалась к нему.