Когда жара к вечеру начала понемногу спадать, мимо них, поздоровавшись, прошел в глубину сада с лопатой на плече сутулый, поджарый старик. Сергей спросил, кто такой. Легкая тень смущения пробежала по лицу Ревы. Прежде чем ответить, он несколько раз качнулся в шезлонге.
— Я ведь вечно занят на заводе, — начал он оправдываться. — За деревьями некому уход вести. Жену не заставишь, да она и не разбирается. Ну вот старик этот, сосед мой, и выручает.
Сергей почувствовал, как в нем стала пробуждаться горькая обида вместо первоначальной поэтичности настроений, рожденных рассказом Ревы о саде по дороге к дому. И ему почему-то снова показалось, что он все-таки уже встречался с Ревой. Он встал и, несмотря на заверения Ревы помочь ему, забеспокоился о гостинице. Тот слегка обиделся, но все же не стал задерживать его больше, отнес в погреб наполовину распитую ими бутыль, и они вышли со двора.
В гостинице оказалось много свободных мест. Сергей вполне мог обойтись и без помощи Ревы, но за хлопоты и рассказ о заводских делах поблагодарил…
Наутро Сергей отправился в заводоуправление и с радостью узнал, что директор Владимир Капитонович Стародубцев после недолгой болезни вновь приступил к исполнению своих обязанностей. Зайдя в приемную, Сергей попросил секретаря, немолодую, неразговорчивую, но обходительную женщину, доложить директору о себе. Она выслушала его, не спеша заложила в новенькую «Олимпию» чистые листы бумаги, поправила на столе горку папок и скоросшивателей, затем поднялась и, оглядев себя, плавно подошла к двери директорского кабинета. Без стука открыла и скрылась за ней, неплотно притворив ее. Это-то и сделало Сергея невольным свидетелем короткого разговора о себе.
— Владимир Капитоныч, — донесся до него низкий грудной голос женщины, — к вам молодой человек из газеты.
Молчание.
«Наверно, пишет и не отрывается от бумаг», — подумал Сергей и попытался вообразить сидящего за рабочим столом Стародубцева и выжидающую секретаршу. Вдруг он услышал приглушенный, жесткий голос директора, первое же слово которого заставило его содрогнуться. «Что они зарядили ко мне эти щелкоперы, как вороны на падаль. Но я ведь… — Стародубцев закашлялся. — Я ведь живуч. Врете, не накормитесь! — И уже совсем безразлично закончил: — Ладно, зови его, Дмитриевна».
Появившаяся секретарша посмотрела на Сергея почти с материнской жалостью, мягко улыбнулась и кивнула на дверь.
— Проходите. Зовут.
«Не вовремя вы приехали, молодой человек. Ничего, наверно, не получите здесь», — прочитал Сергей в ее взгляде и направился в кабинет, сдерживая нарастающий в душе гнев на негостеприимного Стародубцева.