– Да, – прошептала она так тихо, что Анника скорее угадала, чем услышала ее ответ. – Да, без проблем.
– Как ты сейчас себя чувствуешь?
Глаза женщины наполнились слезами снова, она смахнула их указательными пальцами, явно беспокоясь за тушь.
– Это так ужасно, – прошептала она. – Худшее из случившегося со мной.
– Ты хорошо знала Мишель? – поинтересовался Боссе. Она кивнула, сунула руку в карман брюк в поисках носового платка, всхлипнула:
– Она была моей лучшей подругой.
Анника едва расслышала ее слова, приблизилась на шаг, не стала представляться, помня об отношениях ее газеты с покойной.
– Нет ли чего-то особенного, что ты сама хотела бы сказать о Мишель? – спросила она тихо.
Женщина даже не удостоила ее взглядом, похоже, собиралась с мыслями.
– Многим стоило бы покопаться у себя в душе сегодня, – сказала она, подняв глаза к кронам деревьев.
Камера государственного телевидения заработала с еле слышным жужжанием, репортер «Конкурента» поднял свой магнитофон, Бертиль Странд отрегулировал резкость, Анника как зачарованная смотрела на стоявшую перед ней молодую женщину.
– Мишель была на удивление хорошим человеком, – сказала Бэмби Розенберг, – из тех, каких не так много. Я хорошо знала ее и не сомневаюсь, что это именно так. Она хотела только добра другим, мечтала сделать мир лучше. По ее мнению, она несла ответственность за всех молодых женщин Швеции, хотела служить образцом, человеком, кто показал всем, что каждый в состоянии проложить себе дорогу в жизни только за счет собственного дарования и амбиций.
Бэмби прервалась, сделала глубокий вдох. Аннике стало интересно, как долго она намеревалась говорить.
– Однако неприязнь, окружавшая Мишель в последние годы, переходила все границы, – продолжила она и обвела взглядом их одного за другим.
Аннике показалось, что она слишком надолго задержалась на ней, ее щеки слегка покраснели.
– Зависть и злоба, с которыми к ней относился весь журналистский корпус Швеции, при всей их вульгарности, выглядели просто отвратительными. Вам нравилось издеваться над ней, высмеивать ее, если она оступалась, вы желали ей только зла, хотели, чтобы ей было плохо. Сейчас ваши мечты сбылись. Вы довольны теперь?
Последние слова она практически выкрикнула, не смогла больше сдерживать слезы, и ни о каком спасении макияжа, естественно, уже не шло речи. Со стекающими по щекам ручейками из туши и теней Бэмби Розенберг поспешила к своему красному кабриолету.
– Пожалуй, в чем-то она права, – заметил Боссе, а дамочка с государственного телевидения ухмыльнулась.
– Не трудно понять, почему Бэмби Розенберг никогда не получит ролей в серьезных проектах, – сказала она, ее оператор и звукорежиссер засмеялись.