– Чего я там не видел…
– Аид, ты упираешься так, будто я тебя назад в брюхо Крону пихаю, а не прошу быть моим гостем. Обидеть хочешь?
Вот уж это – не приведи Хаос.
– Гестия скучает, – отыскал Громовержец еще причину и на миг стал похож на себя до жребия.
Здесь я сдался и свистнул, подзывая четверку.
В златые врата, ведущие к жилищам олимпийцев, моя колесница въехала сразу за Зевсовой. Брат настаивал, чтобы – разом, но я придержал коней. После того, как спешились, попытался было нырнуть за спины остальных, но Громовержец удержал за плечо.
– По старой памяти, а? Ну уж нет, не отделаешься!
И пришлось идти рядом с ним – подчеркнуто шаг в шаг, вровень. Смотреть, как из дворцов вдоль беломраморной, уставленной статуями дороги, высыпают второстепенные божки. Слушать хвалу победителю Тифона.
Видеть, как вспыхивающие радостью при виде Зевса лица потухают от страха – когда обитатели Олимпа успевали рассмотреть меня.
«Этот-то здесь зачем?!» – читалось в округлившихся глазах, в полураззявленных ртах…
Кое-кто попытался было вознести хвалу Кронидам, но булькнул, заткнувшись. Имя Зевса звучало правильнее. Честнее. Привычнее.
– Ты давно не бывал у нас, брат! Небось, теперь и Олимп не узнаешь. Почему ты не являлся на пиры, когда я приглашал?
Зевс сверкает улыбкой – не такой, какой я помню. Владыческой. Небрежным горделивым взмахом руки отвечает на приветствия, на ливень цветов, ложащийся под ноги победителю…
– Дела.
– Конечно. Заботы твоей вотчины – тебе достался неспокойный мир, я слышал! Посейдону тоже, но у него-то дел поменьше: он появлялся не раз и не два. Гермес доносил – у тебя там, внизу, были какие-то волнения?
Ну погоди, племянничек, доболтаешься.
– Одно название, что волнения. Так… пара мелких божков забыла свое место.
– Проучил, конечно?
– Не как ты Тифона. Но – вполне.
Зевс улыбается шире при воспоминании о своей победе. На лету ловит душистый нарцисс.
А я чувствую себя медленно ступающим по острию кинжала.
Почему? Думать не время, обостренные чувства бывшего лавагета не соврут, сейчас они кричат: пора играть! Зевс уже не мальчик с солнцем в волосах, он – Владыка, и он…
Что-то задумал.
– Я слышал несколько иное. Впрочем, оставим это. Ну… как тебе? – широкий жест охватывает божественные сады, кованые золотые беседки, золотых же птиц работы Гефеста, порхающих между редких деревьев. Статуи, драгоценности, дворцы, поднимающиеся к небесам, нарядных божков и богинь с охапками цветов…
– Похоже на Элизиум.
– Что? Острова Блаженства?
– Да… – сощурился, прикрыл рукой глаза, – светло и шумно.
И не для меня, но это уже можно по моей раздраженной мине прочитать. Зевс кусает ус, но улыбается. Наклоняется, позволяя золотоволосой девочке увенчать себя венком душистых роз.