— А я еле тебя узнал, ты округлилась, телеса появились, симпатичной бабой стала, — говорит Илья.
— А ты меня разглядывал? Удивил, ты же все годы на Дашку пялился.
— Дашка «давалка», не по масти мне.
И тут я начала смеяться:
— Ох, и рассмешил! А ты за хулиганку отсидел и масть приобрёл? Уж мне-то лапшу на уши не вешай, «давалка» ему не в масть, а представься тебе случай, так и Дашка бы сошла.
— Убили её через год после училища, — тихо сказал Илья, — она мне в зону писала, а потом от её подруги письмо пришло. Жалко, она девкой доброй была.
— Клиент убил?
— Клиент, горло как овце перерезал. А ей только двадцать исполнилось.
— А ты надеешься до ста лет прожить? И до пятидесяти не дотянешь, тебе двадцать три, а уже вторая «ходка», и здоровья они не прибавляют.
— А ты меня воспитывать пришла? С чего вдруг? — ухмыльнулся он.
— На тебя мне начхать, ты взрослый мужик, и школа жизни у тебя «хорошая». Если ты из неё ничего не вынес, то катиться вниз будешь быстро и дна жизни достигнешь скоро. Ты зачем своему брату радужные байки про зону рассказываешь? Хочешь, чтобы по твоим стопам пошёл?
— А он тебе мешает? — удивляется Илья.
— Пусть бы попробовал! Он решил из школы зону сделать, «авторитетом» стать.
— Ничего радужного на зоне нет, — холодно ответил Илья, — а Сашке я такой жизни не желаю, хватит родакам и меня одного. Ответь мне, за кого просишь?
— За сводного брата Олега.
— И я думаю, сын-то у тебя ещё малёк, до школы не дорос.
— Дашка написала?
— Она, из-за тебя директор так струхнул, что воняло долго. После твоего ухода он всех охранников перетряхнул, больше половины уволил, гайки закрутил жёстко, и подопечным досталось. Сдох он полгода назад, по официальной версии, от сердца.
— Откуда знаешь?
— С одним молодым повстречался, он сразу после училища в зону пошёл, ты его не знаешь, из молодых. А ты своему сыну сказала, кем его папаша был?
— Его отец героический лётчик-испытатель, погиб при испытательном полёте нового самолёта.
— Правильно, умер, так умер. Выпьем за упокой души Дашки?
— Выпьем.
— А с братом я поговорю, он свой гонор прижмёт, я для него плохой пример, — Илья налил нам по полстопки водки и подвинул мне тарелку с солёными огурцами.
Выпили мы, не чокаясь. Дашка не от хорошей жизни на панель в пятнадцать лет пошла, у неё родаки — алкаши, девку за копейки собутыльникам продавали. Потом она сбежала, а так как ничего, кроме этого, делать не умела, то для неё быстро нашёлся сутенёр, а при «контрольной закупке» её, малолетку, и загребли, потом в училище отправили. Но, видимо, после этого она уже к нормальной жизни не смогла приспособиться, в итоге окончила жизнь рано. Думаю, кроме нас, за упокой её души и выпить некому.