— Вы у бродяг, братцы, деньги-то отобрали?.. Обязательно мои…
И опять:
— Кешка, отворяй!
— Робенки, выходи!
Лехман высунул из двери голову и кивнул своим:
— Кажется, старшина, товарищи, пришел. Ну-ка…
Один за другим вышли четверо. Ограбленный Антон оправился и весь вдруг наполнился надеждой: глаза сразу Бородулина разыскали, улыбнулись ему и запросили пощады и милости.
— Который? — всех четверых взял взглядом Бородулин.
— Вот, — сказал Обабок, указав ногой на Антона.
Тот поклонился низко Бородулину и заговорил:
— Мои, господин старшина, у меня отобрали… кровные мои.
— Не он, — перебил Бородулин, — этого наздогнал бы.
— Отпустите нас, сделайте милость, мы своей дорогой шли… — загудел и Лехман.
Андрей из чижовки вышел.
Что-то ударило купца по сердцу, кто-то в уши крикнул: он!
— Это кто?!
Лехман, оглянувшись, куда показывал Бородулин, сказал:
— Это Андрей, политик тут один, недавно в тайге к нам пристал.
Зашатался Бородулин, защурился: так ярко вспыхнул в глазах огонь, все сказавший, на мгновенье туманом все покрылось, — и вдруг:
— Он!!
— Бородулин, Иван Степаныч! — радостный голос раздался, и Андрей шагнул к Бородулину. — Иван Степаныч!
— Он! Ребята, бей!!
Бородулин крякнул, привскочив: трах! — мимо, увернулся; трах! — кто-то на руке повис.
— Бей!.. Кто это? Нож, нож, нож, лови, держи, режь!
А в гору во весь дух летит он, враг, он, окаянный, живой оборотень, он!
— Держи-и-и!!
А сзади мужики с кольями, с ножами, с кулаками:
— Держи! Держи!!
Тропинка в тайгу стегнула. Андрея не видать, прытко бежит, смерть по пятам несется.
— Напересек, напересек ему!!
— Держи-и-и!!
Сучья трещат, гам, ругань: ломится тайгой деревня, осатанели мужики. Бородулин впереди, легче пуху, себя не чувствует.
— Обутки сбросил, стервец… За мной!..
— Айда!!
Тропинка на луговой пригорок взметнулась, хорошо видать: нет врага, скрылся…
— Ребята! Сюда!.. Эн шапка!..
И слышит притаившийся в чаще Андрей, как, тяжело пыхтя, бегут мимо него, незримого, незримые люди: обманул их, бросил шапку вперед по тропинке, а сам в чащу, замер.
Кончилась лихая вереница, три мальчонка в хвосте бежали.
Андрей, пригибаясь к земле, бросился наискосок к речке и, еле переправившись вброд, пал в кусты, потеряв сознание.
А у чижовки оставшиеся мужики вихрем налетели на бродяг:
— Бей! Рр-работай! — сшибли их с ног, и началась расправа.
Все в клубок смешалось. Ревом и стонами задрожал воздух; лаяли собаки, визжали и плакали женщины, надрывались, яро хрипя, хмельные мужики. Бродяг били кулаками, били палками, топтали огромными подкованными сапожищами, где-то кирпич нашли — били кирпичом.