– До свидания, – сказал ей вслед Али, но Зинат не обернулась. Али глубоко вздохнул свежий утренний воздух, и, слегка покачиваясь под порывами ветра, отправился в пир. Подойдя, долго осматривался. Улица была пуста, но это ничего не значило, шпионы могли быть в любой ночной тени, отбрасываемой домами и строениями. Немного подумав, Али собрался, снял чарыхи и, держа их в руках, стремительным рывком пересек улицу, перепрыгнул через ограду пира и оказался вне пределов досягаемости шпионов Джамала.
– Видал, – сказал соглядатай, толкая локтем товарища, – хороши святоши нечего сказать, арестовать, видите ли, у них никого нельзя, а бабы к ним через забор только так сигают.
Али в полутьме разыскал келью Егорки. Богатырь по-прежнему спал рядом с ней на каменной лавке, постелив под себя драный тюфяк. Соседняя лавка был занята каким-то нищим. Недолго думая, Али вошел в келью, и вдруг обнаружил, что по-прежнему одет в женскую одежду. Зинат забыла забрать ее. «Все- таки смутил девушку», – подумал Али. Он снял накидку, паранджу, все это аккуратно постелил на скамью. Вытянулся на ней и заснул, не успев додумать какую-то важную мысль об античном театре. Он продолжал ее терзать и во сне, не переставая удивляться тому, что его занимает драматическое искусство, хотя прежде он был равнодушен к нему. «Это все Егорка», – привычно обвинил он друга, – своей вечной болтовней о древних греках – Сапфо, Эврипид, Софокл. Видно тот философ из Греции молол языком не переставая, если за год с небольшим, забил ему голову столь бесполезными знаниями. И все же, почему театр»? – вновь спросил себя Али и ушел в более глубокий сон, где ему уже было не до театра. Он просто спал, давая отдых своему организму.
Был полдень, когда Али открыл глаза и увидел сидящего рядом друга. Он хотел что-то сказать, но получился лишь нечленораздельный хрип. Испуг отразился в глазах Егорки. Али, откашлявшись, произнес:
– Как приятно, открыв глаза увидеть близкого человека.
– Я рад, – ответил Егор, – рад вдвойне. Во-первых, тому, что ты так ко мне относишься. Во-вторых, тому, что с твоим голосом все в порядке. Я слышал, что если людям что-нибудь отрезают, у них меняется голос.
– Ты правильно слышал, – ответил Али, – только с небольшой разницей, у них голос меняется в лучшую сторону. Становится выше и чище. Но ты, мой друг, недалек от истины, ибо я хожу по лезвию ножа. Если бы ты знал, где был сегодняшней ночью, ты бы мне этого никогда не простил. Но я дал себе слова никогда тебе об этом не рассказывать, поскольку дорожу нашей дружбой.