Девушке показалось, что она ослышалась.
— Наши инстинкты?.. — переспросила тревожным эхом.
— Да, — с губ Стромова сорвался горловой звук, похожий на рык, — наши. Потому что я тоже вер. Как и ты.
Он ожидал, что она закатит истерику, попытается выпрыгнуть из машины.
Но Лика только шумно выдохнула и закрыла глаза. Смысл истерить? Что-то изменится?
Она еще не успела отойти от первого потрясения, как на нее свалилось второе. Когда на голову внезапно падает весть, что твой отец не человек, а значит и ты не человек, надо время, чтобы свыкнуться со своим новым статусом. Но когда почти сразу же узнаешь, что и рядом с тобой не люди — эта новость меркнет в сравнении с первой.
Вот и Лике сейчас было безразлично, кто рядом с ней — человек или вер. Она пыталась осознать и принять собственную действительность. Коктейль Мещерского, чем бы он ни был, прояснил сознание, успокоил внутреннюю дрожь, даже паника, которая до этого момента сжимала горло холодной рукой — отступила.
— Господи… — непослушными ладонями девушка обтерла лицо, — я вер… вер… и я еду на военную базу…
— Наконец-то, — Кир не сдержал саркастичной усмешки, — я уж думал, сама не поймешь.
— Я не могу туда ехать, — пробормотала она, не слыша его. — Не могу…
— Придется.
— Господи… меня же убьют…
— Сейчас уже не убивают. Арестуют «до выяснения», а когда анализы подтвердят, что ты вер, тебе присудят личный номер, степень опасности и резервацию, в которой ты проведешь остаток своих дней. И я даже могу сказать, в какую из резерваций тебя отправят.
Он произнес это таким тоном, что Лика вздрогнула, а потом посмотрела на него. Кир давно сбросил очки, и сейчас в его глазах, безотрывно смотревших на дорогу, бушевало пламя. Плотно сжатые челюсти мужчины побелели, губы превратились в полоску, а шрам, который в этот момент не был скрыт волосами, стал похож на багровую рану.
— Ты о чем? — пробормотала девушка, чувствуя, как внутри все сжимается. То ли от страха, то ли от предчувствия скорой беды.
— О твоем отце, — процедил он сквозь зубы. — Ты ведь знаешь, кто такой Антуан Андрулеску? Знаешь, иначе бы не знала того, что он вер.
Губы Лики беззвучно выдохнули:
— Он глава резервации Химнесс с 1989 года…
А потом она рассмеялась. Ее плечи затряслись, из глаз брызнули слезы, а из груди рвался гомерический хохот.
— О, господи, — захлебываясь смехом, бормотала она, — мой отец — глава резервации! Вер первого поколения! Нет, это бред какой-то. Если все это правда, то как я выжила среди людей? Почему никто не понял, что я не такая, как все?
Она схватила Кира за руку, отвлекая его от дороги.