Он уже забыл острые ощущения от столкновения с достойным противником, с подлинной и непредсказуемой угрозой. Управление Империей бледнело в сравнении с этим.
Неспособный устоять он протянулся дрожащими пальцами к вискам мальчика; и это действие непроизвольно заставило вспомнить о его отце — о дне, когда он нашел того на Мустафаре, сожженного и искалеченного.
Он точно так же протянулся к нему тогда, чтобы проверить, что его новый ученик будет жить — не только физически. Если связь Энакина с Силой была бы слишком ослаблена ранами… что ж… как тогда Палпатин смог бы использовать его? Он просто ушел бы прочь, оставив мальчика гореть дальше. Тому, очевидно, не удалось поразить джедая, приходившего за ним, и, если его связь с Силой была бы существенно разорвана — как нередко бывало при таких предельно критических ранах — использовать его дальше не имело смысла.
Но этого не случилось. Энакин многое потерял, но его связь с Силой всегда была чрезмерно интенсивна — настолько, что он все еще обладал большей мощью, чем любой джедай. И у него появилась причина для ненависти; цель Энакина совпала с целью Палпатина, пусть и по другим мотивам — уничтожение джедаев. Действия Кеноби связали Энакина с Палпатином больше, чем все, что он мог сделать сам. Неспособность Кеноби завершить начатое — то ли от сострадательной слабости к другу, то ли от ненависти, питаемой предательством — дала Палпатину самый существенный инструмент, которым он когда-либо обладал. И он использовал его без раскаяния.
И сейчас — невероятно — действия Кеноби принесли гораздо лучший инструмент в пользование Палпатина. Линия, о которой он думал, как о безвозвратно нарушенной, была восстановлена. Давно потерянная возможность вновь очутилась в его руках.
Осознавал ли это Вейдер? Видел ли в своем сыне своего преемника?
Понимал ли, что желанием вернуть то, что он считал принадлежащим себе, он дал шанс достичь этого Палпатину, создав слабое и уязвимое место, которое позволит Палпатину нарушить непоколебимую оборону джедая?
Понимал ли, что Палпатин с готовностью пожертвует Вейдером, чтобы получить Скайуокера — так же, как когда-то он пожертвовал Дуку, чтобы получить Вейдера?
Если понимал, то он ничего не говорил, повинуясь до конца. Будет ли его сын столь же податлив, столь же покорен?
Рука легла на лоб мальчика — Палпатин потянулся в Силе, чтобы коснуться того источника мощи… и был отброшен назад, как ментально, так и физически, словно коснувшись оголенного провода; находящийся без сознания мальчишка буквально оттолкнул его.