и только.
Прозвища некоторых его детей и преемников звучали так: Заика, Толстый, Хромой… Такое впечатление, что мы находимся не у королевского престола в Аахене, а на хазе где-нибудь в Малаховке. И хотя большая часть этих людей не расстается с мечом, величия он им не прибавляет.
Прозвище и антропоним имеют разные механизмы присвоения. Имя собственное будущий монарх получает при крещении, а прозвище, как показывает история, приживается само и, видимо, отражает общее, коллективное впечатление о человеке, которое возникает в качестве его символа. Вряд ли Карл II для мировой истории сам бы назвал себя «лысым».
Имя в период раннего Средневековья отличается от прозвища как раз тем, что никак не характеризует самого человека. Оно выполняет всего лишь декоративную функцию. Сигнальный смысл имени состоит в том, что одинаковых прозвищ может быть много, а имя в сочетании с прозвищем – только одно.
Однако же мы в своем дознании решили использовать логику и потому зададимся вполне резонным вопросом: «Что мешает свободному общиннику иметь собственное имя?»
Отвечу так: «Мешает принцип». Дело в том, что в раннем Средневековье у варварских народов Европы важнейшую роль играет количественный состав рода. Если род древний, многочисленный, известный, он имеет особый статус в племени. А для того чтобы быть таковым, надо по меньшей мере все время быть на слуху. И потому здесь действует принцип: «Один род – одно имя».
К примеру, наш ругско-русовский (а не русский!) прадед имел имя Trut. Так на острове называли больших чаек. Его имя происходит от праславянского trǫte или от древнескандинавского Þrútna, не берусь утверждать. Он собрал большую семью, оставил восемнадцать внуков и сорок правнуков. Все они называли себя трутичами.
Чтобы их распознавать, люди использовали определения: трутич длинноусый, трутич быстроглазый, трутич крикливый. Или использовали прозвища: трутич Весельчак, трутич Скородум. И на слуху у всех было постоянно имя их рода.
Если бы трутичи стали носить собственные имена (антропонимы), то имя рода перестало бы звучать. Фактически имя рода было звучащей фамилией.
Мы сейчас носим фамилии главным образом для того, чтобы использовать официальные отношения между собой и кем-то, а поскольку официальных отношений у нас значительно меньше, чем бытовых, то и многих знакомых мы просто не знаем по «имени рода». Жители древней Европы носили имя рода, чтобы не только знать друг друга, но и поминать роды ближайших соседей. Эта традиция проявляется и в наше время у некоторых европейских народов. Например, у англичан. Если помните, у Конан Дойля друзья всегда обращаются друг к другу по фамилии: «Дорогой, Ватсон!» Или: «Послушайте, Холмс…»