— А почему именно Беляевка?
— Там эта станция, по советской терминологии «объект, уязвимый в диверсионном отношении», если гипотетически отравить в ней воду, то отравится вся Одесса, а это шум на весь мир. Наши начальники полетят, политики приобретут капитал, а те, кто управляет так называемыми финансовыми потоками, потеряют возможность ими управлять. А это для них смерти подобно.
Старостенко был достаточно опытным опером, чтобы не понимать, что сам он, оказавшись на «чужой поляне», становится мишенью для своих коллег. Но приказ есть приказ.
— Да, — сказал начальник, — парню этому под тридцать, он каратист, родился в Киеве, учился в политехе, фамилию, имя, отчество узнаешь позже. Перед самым отъездом.
— Почему не сейчас?
— Конспирация, — ответил начальник.
Прежде чем уехать в Беляевку, Старостенко установил контакт с кассирами автобусной станции. Он понимал, что диверсант может приехать на такси, но прежде чем совершить диверсию, ему нужно изучить оперативную обстановку. Ничего не поделаешь, хотя Старостенко и пришел служить в органы в девяностые, у него и у предполагаемого диверсанта были еще общие учителя.
Кассиры заложили в память компьютеров фамилию, имя, отчество предполагаемого диверсанта, и Старостенко со спокойной совестью уехал из Одессы.
Раскинув свою небольшую сеть, Старостенко, как паук, стал следить за тем, не раздастся ли колокольчик, свидетельствующий о том, что некто, весьма похожий на диверсанта, в нее попал.
Сам он поселился на Маяках, раз в день выходил на рынок и пил кофе в кафе, что через дорогу от рынка.
Вот и сегодня он не спеша прошелся по торговым рядам, купил кусок соленого сала с прожилками мяса на вечер.
Внимательно, словно собирался покупать, постоял у связок соленой и вяленой рыбы.
Старостенко был истинным одесситом и не любил пресноводную рыбу. В ней много мелких костей. То ли дело все, что более пары килограммов и выловлено в море. К такой рыбе больше подходит название «мясо-рыбы», как у Хемингуэя в повести «Старик и море».
Обойдя рынок и перемигнувшись с двумя продавцами овощей, Старостенко направился к выходу. Там он немного постоял у тазов, в которых шевелились зеленые с коричневатым оттенком раки. Представил, как они краснеют, варясь в кипятке, и прошествовал в кафе, не преминув подмигнуть бабе Одарке, которая продавала неподалеку от входа на рынок шерстяные варежки и носки.
Заказывая кофе у барной стойки, он вопросительно посмотрел на бармена. Тот отрицательно покачал головой.
Усевшись с чашкой кофе за дальний столик, Старостенко стал смотреть в окно, но периферийным зрением изучал компанию местных полууголовников, которая в традициях девяностых почти все время проводила в кафе. Компания была одета так, как уже не одевались уважающие себя представители криминального сообщества. На каждом были спортивные брюки синего цвета и белые майки с короткими рукавами.