Коменский не дает себя сломить несчастью и ни на минуту не забывает о своих обязанностях первого епископа общины в такое страшное время — он хлопочет об устройстве братьев, ведет интенсивную переписку, заботится об оказании помощи нуждающимся, и многим людям, даже давно знающим его, внешне он кажется прежним, спокойным, неторопливым, отзывчивым на чужую беду. Но близкие люди со страхом ощущают: лешненская трагедия не прошла бесследно, словно вместе с рукописями погибла, отмерла какая-то часть его души. Ян Амос не в состоянии скрыть постоянно терзающее его страдание, прячущееся в глубине глаз, и порой ненароком в разговоре он вдруг прикроет лицо рукой, будто острая боль пронзает его...
Так проходит около трех недель, и Коменский получает от княгини, матери курфюрста Бранденбургского (сам курфюрст находится в отъезде в Пруссии), приглашение поселиться братьям в Красне и во Франкфурте-на-Одере. Ян Амос едет туда вместе с семьей и братьями, пожелавшими последовать за ним, а остальным, обитающим в разных местах Силезии и Лужицы, пишет, чтобы они тоже приезжали в эти города. Во Франкфурте, где у него есть знакомые профессора, Коменский останавливается в ожидании приезда курфюрста. Профессора не сомневаются в расположении государя-протестанта к столь знаменитому философу и теологу. Ян Амос чувствует бесконечную усталость. Теперь, когда он сделал все, что мог, чтобы найти приют для братьев, наступает полное истощение душевных сил.
На этот раз о нем не забывают. Коменский получает письмо из Пруссии от зятя, который сообщает, что его разыскивает Лаврентий де Геер, чтобы передать свое приглашение приехать в Амстердам. Оно как нельзя более соответствует желанию Яна Амоса, и, сообщив о своем намерении братьям в Силезии и Венгрии, Коменский отправляется в Гамбург. Здесь он задерживается на несколько недель — приводит в порядок оставшиеся рукописи, некоторые части отдает в переписку, готовя их для издания в Амстердаме. В Гамбурге Ян Амос в небольшом сочинении описывает гибель Лешно. Он считает своим долгом рассказать об этом бессмысленном злодеянии и вызвать сочувствие к несчастным изгнанникам, лишившимся всего. Они, как никогда, нуждаются в помощи, которую — Коменский надеется на это — им окажут.
Яну Амосу удается получить денежное вспомоществование от альтонской и англиканской[116] церквей, которое он немедленно посылает польским братьям. Среди протестантов авторитет Коменского необыкновенно высок. На его обращение откликаются почти всюду на пути в Амстердам — Эмдене, Гронингене (где он выступает на собрании сословий, приехавших на сейм, и благодаря этому получает самую щедрую поддержку) и, наконец, в самом Амстердаме. Правда, в Гааге и Утрехте его усилия оказываются безрезультатными, и тогда Ян Амос пишет братьям, чтобы они «послали иных просителей». «...И таковые были посланы», — замечает Коменский в своем дневнике. Совесть его чиста. Все, что было в его силах, сделано.