Обежал железный волк вокруг стад несметных, защелкал зубами, точно в колокола забил, да и загнал скот в подушечку.
На прощание вновь напомнил железный волк парню, что тогда за ним придет, когда жизнь ему всего милее покажется.
Пошел парень своей дорогой, а волк исчез по одному ему известным тропкам.
Вот пришел молодец домой, понастроил загоны большие-пребольшие, сколько взором с крыши мог охватить, затем распорол подушечку и выпустил стада несметные. Весть о чуде том весь мир облетела, и много бояр да царей думали его в зятья залучить, только он и слушать не хотел.
Все жил он с думкой горькою, в ожидании страшной минуты той, когда железный волк явится за обещанным и даже косточки от него не оставит. Увидали люди, что чахнет добрый молодец, как цветок от осенних заморозков, да и сказали ему без обиняков: "Женись, парень, чего мешкаешь". Он туда-сюда, все им зубы заговаривал. Но однажды так его прижали, что не смог отвертеться от ответа прямого, да и молвил:
— Эх, люди добрые, женился бы я, не задумался бы, да вот боюсь, что как затею свадьбу, придет железный волк и съест меня. — И рассказал он им все, как было.
— Ну, вот еще чего убоялся!
— Женись, парень, не посмеет волк сюда к нам прийти, а если и сунется, знаем мы, как шкуру серую с него содрать.
— Нашел, чего бояться, женись, не тужи, ну а волк пусть только появится, найдем мы на него управу.
— Не такие уж мы лопоухие, чтобы волк к нам сам на рожон шел; закатывай свадьбу, парень, не раздумывай.
Послушался парень советчиков своих да и решил жениться.
Веселье и радость царили на свадьбе этой, танцам не было конца, но только собрались все у столов накрытых, чтобы выпить в честь молодых, — как из-под земли железный волк вырос, вот-вот готовый жениха схватить.
Все окаменели от ужаса, никто ведь от сотворения мира не видал волка такого. Весь железный, клыки длинные и острые, глаза большие, как тарелки, хвост, что тополь, а сам такой тяжелый, что еле его земля носила.
— Ау-ау! жених счастливый, проглочу тебя я живо, — завыл волк, зубами щелкая.
А на столе перед женихом лежал каравай и, чувствуя, что будет худо, и свадьба сулит вместо радости влюбленных — слезы, стон и похороны; вместо песен, вместо скрипки — горестной вдовицы крики, заговорил каравай громким голосом:
— Остановись-ка, волк железный, потерпи немного да меня послушай.
Не очень-то хотелось волку слушать, но присел он и внимает.
— Перед тем, как в землю меня посадить, семена мои известкой посыпают, брызгают, протравляют, а я все терплю, терпи и ты, волк!
— Терплю! — воскликнул волк.