Между тем напивается Иван вдрызг и давай по всему аду гикать, пляшет городинку и казачинку, хватает чертей и чертовок с собой в пляс; — опрокидывает стойки, все по сторонам разбрасывает — лопнуть можно со смеху. Что было чертям делать? Думают, гадают, и так и этак прикидывают, а никому невдомек, как от него избавиться. Адова Пятка, однако, — ведьма побашковитее других чертей, — говорит самому Скараоскому:
— Дурни безмозглые! Не будь здесь меня, не знаю, что бы с вами и сталось! Несите сюда живее кадку, собачью шкуру и две палки; я из этого такую игрушку смастерю, в два счета духа Иванова здесь не будет.
Принесли все, что она хотела, и тут же сколотила Адова Пятка барабан; тихонько пробралась мимо Ивана за ворота и давай барабанить будто в поход: там-тарарам!
Опомнился Иван, одним прыжком выскочил за ворота с ружьем на плече.
Адова Пятка тогда — прыг внутрь, черти ворота за Иваном захлопнули, засовы задвинули прочно, радуются — не нарадуются, что от турбинки избавились. Колотит Иван по воротам, что есть мочи, ружьем дубасит, ан нет — научились теперь черти уму-разуму.
— Ладно, рогатые! Попадетесь мне в руки — не даст вам турбинка спуску!
А черти на это — ни гу-гу.
Видит Иван, что ворота адские за семью засовами, железом окованы и не думают черти открывать, пропала у него охота и к музыке, и к табачку, и к водке, и ко всему; отправился снова в рай, господу богу служить.
Приходит он к райским воротам, становится на страже, стоит не смыкая глаз, дни и ночи кряду, с места не тронется.
Немного погодя является Смерть, хочет к господу богу пройти за приказаниями.
Приставляет Иван шпагу к ее груди, говорит:
— Что ты, ведьма, куда?
— К богу, Иван, за приказаниями.
— Нельзя, — говорит Иван, — сам пойду, ответ тебе принесу.
— Нет, Иван, сама я должна.
Видит Иван, что Смерть на него нахрапом лезет, как осерчает, как заорет:
— Марш, ведьма, в турбинку!
Смерть тогда, волей-неволей, в турбинку лезет, стонет, вздыхает, хоть плачь от жалости к ней. А Иван и в ус не дует, завязал турбинку, на дерево повесил и давай в ворота стучаться. Открывает святой Петр, смотрит — перед ним Иван.
— Что, Иван, — говорит, — еще не наскучило тебе по свету бродить, дурака валять?
— Еще как наскучило, святой Петр.
— И чего тебе надобно?
— К богу хочу пройти, два слова сказать.
— Что ж, Иван, иди, путь тебе не заказан, ты же у нас теперь свой.
Приходит Иван прямо к господу, говорит ему:
— Господи, известно тебе или нет, только я уже долгое время у райских ворот служу. А теперь Смерть пришла, спрашивает, что ты прикажешь?