— Да. Да.
— Второй?
— Да.
Код был заранее с ним согласован, но неожиданность радиосвязи, казалось, шокировала его. Он понял, что сидевшие впереди разочарованы его неумелыми действиями. На прошлой неделе они несколько раз практиковались в работе с передатчиком, чтобы убедиться, что связь не подведет здесь, на этой холмистой местности. Лицо шофера выражало раздражение.
— Это первый. Он приближается... на «мерседесе», один. Он один.
Искаженный расстоянием голос, казалось, впрыснул в каждого из них инъекцию возбуждения. Они ощутили нарастившее напряжение во всем теле, даже кишечник забурлил. Там, где ноги соприкасались с оружием, спрессовался тугой комок энергии. Пути назад не было, все мосты сожжены. Если они сядут в лужу, Большой не простит им этого.
— Ты слышишь меня, второй? Прием!
— Мы слышим тебя, первый. — Это было сказано посеревшими губами прямо в микрофон.
Большой, Толстяк, Жирный — так называл этого иностранца их старший. За чужеземцем стояла известная транснациональная компания и платили они хорошо — сразу и огромные бабки. На этот раз, как минимум, миллиард лир, а может, и два. Количество нулей сводило с ума. Что значит для транснациональной какие–то два миллиарда? Ничего. Полтора миллиона долларов, только и всего. Сидевший сзади отключил радиопередатчик, этот этап пройден. Напряженное молчание заполнило машину. Слух обострился — они прислушивались, не донесется ли тяжелый шум мотора «мерседеса». А когда он послышался, то скорее был похож на жалобное нытье, это шестеренки пересчитывали рытвины на дороге. Казалось, машина ползком продвигается вперед. По мере того, как расстояние сокращалось, шум нарастал. Так муха начинает все сильнее бить крыльями, когда попадает в сети паука.
Шофер Ванни, полуобернувшись, подергивая щекой и веком, бормотал что–то невнятное и криво улыбался.
— Начали, — раздалось сзади.
— Пришло время получать посылку, — более внятно произнес Ванни. — Пора ощипывать петуха.
Он толкнул вперед передачу и тихонько нажал на акселератор, осторожно подталкивая машину к тому месту, где путь сужался. Все трое впились взглядом в изгиб дороги впереди. А вот и он, «мерседес», гладкий, лоснящийся, предназначенный для ровных поверхностей автострад. Здесь же он был скован и почти ни на что не годился. Продираясь по рытвинам, он приближался к ним.
Пузатый, Клаудио, снимая наушники, кричал:
— Быстрей, Ванни, быстрей!
«Альфетта» рванулась вперед. Колеса, протестуя против рыхлого дорожного гравия, несколько раз провернулись на холостом ходу. Резкий удар по тормозам застал врасплох Клаудио и Марио, того, что сидел рядом с шофером. Они буквально слетели со своих сидений. Метров за тридцать до «мерседеса» «альфетта» встала, заблокировав дорогу. Раздавшийся затем грохот от столкновения был такой, что лица всех троих приняли неописуемые контуры, и без того расплющенные масками из чулок. Для Ванни это был звездный час. Он увидел перекосившееся лицо человека в «мерседесе», когда его машина ударилась в их «альфетту». Ванни знал, что он уже девятнадцать месяцев в Италии и его не удивило, когда в заднем зеркале иностранец изобразил чисто итальянский жест, правда, в несколько карикатурном виде — резкое движение кистью и взмах пальцами, означавший ругательство, которое понимали все шоферы.