— Так он с ума сошел, ваш Барковский? — спросил Крюков. — Это все объясняет, так?
Сотников покачал головой.
— Вы не понимаете, что происходит с человеком, получившим власть над другими людьми. Ведь он создал сплоченную группу, которая подчинялась каждому его слову! Смотрела ему в рот. Шла, куда он говорил, и делала то, что он говорил. И все это произошло само, без всяких его усилий — просто он был старше. И потому убедительнее, вы понимаете, что происходит, когда классический лузер и неудачник, к тому же немного повернутый на Ницше, евгенике и теории расовой неполноценности, приходит к власти?
— Рождается Гитлер… маленький такой Гитлер… И ведь это вы выпустили джинна из бутылки…
— Вряд ли вам удастся предъявить мне какие-то обвинения, — заявил Сотников.
Но Крюков уже думал о другом.
— Его надо остановить! — заявил он.
— Я бы на вашем месте об этом не беспокоился.
— Почему это?
— Представьте, что сделали бы эсэсовцы, если бы после «ночи длинных ножей» фюрер сказал им, что пошутил, что он не фюрер, а только притворялся?
Крюков представил.
— Они… растерзали бы его! Этого нельзя допустить. Поехали!
Но Сотников покачал головой:
— Нет, я и с места не сдвинусь. Я не в состоянии, мне нужно поспать. Но у вас есть личный водитель, кажется?
И он кивнул в сторону спавшей Инги. Но Крюков не хотел ее беспокоить.
— Дайте вашу машину! Ну? Дайте ключи!
И Сотников протянул ему ключи…
…В кабинете английского языка подходила к концу придуманная Шориным «исповедь». После того как Марина Ивановна сообщила, что пора вызывать полицию, Барковский повернулся к ней:
— Вызывайте, Марина Ивановна! Вместе посмеемся.
Тут Шорин, который чувствовал, что все идет как-то не так, открыл рот.
— Уважаемые педагоги, хочу вас заверить, что компетентные органы присутствуют.
— И до сих пор бездействуют?! — возмутилась учительница биологии.
— Ну всем же ясно: в общих интересах будет не поднимать шума, — объяснил ей Барковский. — Я уйду, как меня и не было. А вы… живите тут.
Он уже повернулся к двери, чтобы идти, но тут произошло непредвиденное: Царева грузно осела на пол.
— Это сердце! Сердце! — закричала Марина Ивановна. — «Скорую» вызывайте!
— Я вызову! — откликнулась уборщица. — Несите в медкабинет!
Поднялась суматоха. Лапиков, Шорин и его сотрудник подняли директора и понесли ее из кабинета. Барковский хотел выйти вслед за ними, но Довженко неожиданно преградил ему дорогу.
— А поговорить? — угрожающе произнес он.
— Отстал от него, урод! — крикнула Шорина. — Миша, идем!
— Худя, убери ее, — приказал Довженко.
И Худяков подчинился: подхватил легкую Шорину, вынес ее из класса, вернулся и запер за собой дверь. Четверо парней обступили Барковского.