С тех пор как он через какой-то фонд отправил племянника учиться в Германию, от него не было ни слуху ни духу. Нэле казалось это странным – с родителями и с братом она встречалась часто, то в Бонне, то в Москве, а созванивалась и вовсе почти ежедневно, – но в общем-то ее уже не удивляло безразличие друг к другу Антоновых родственников. Может быть, оно происходило от того, что у них не было общих интересов, может, таково было семейное обыкновение, а может, то и другое вместе. Скорее она удивилась, что дядька все-таки приехал навестить племянника.
Внешне Антон был на него похож, и это почему-то показалось Нэле неприятным, хотя ничего вообще-то не значило. Дядька был невысокий, коренастый, с жесткими, но выразительными чертами лица и с таким взглядом, как будто он присматривался к собеседнику. Правда, это ощущение у Нэлы довольно быстро прошло – или померещилось, или Константин Иванович решил, что узнал невестку достаточно и присматриваться к ней больше незачем.
Выяснилось, что приехал он все же не родню навещать, а на промышленную выставку, которая проводилась в большом кёльнском ярмарочном комплексе. Дядька работал на Новолипецком металлургическом комбинате, кем, не сказал, и Нэла не стала расспрашивать. Судя по костюму от Хьюго Босса, не у доменной печи стоял.
Ей неловко было себе в этом признаваться, но она ждала, чтобы он поскорее уехал, и не потому что родственник нарушил привычный порядок жизни – он и остановился даже не у них, а в отеле, – а потому что был частью чего-то чуждого и, как ей странным образом казалось, опасного. Хотя что опасного было в том, что он выпивал в кухне с племянником, не требуя ни внимания со стороны невестки, ни даже ее присутствия? Но когда Константин Иванович сказал, глядя на цветущую яблоню, нежный запах которой вплывал в открытую балконную дверь:
– Приятно вы тут живете, Тоха! – в его словах Нэла расслышала то ли снисходительность, то ли даже презрение, а по лицу Антона поняла, что тот этими словами унижен и расстроен.
Ей стало не по себе, и она ушла в комнату, извинившись и объяснив, что надо готовиться к интервью. Это было правдой, но если бы она и солгала, едва ли Константин Иванович обратил бы на это внимание. Антон тоже не предложил ей посидеть с ними еще, но этому она была даже рада.
Нэла думала, что дядька останется ночевать, но тот вызвал такси, чтобы вернуться в Кёльн.
– Зачем же вам так далеко ехать, – сказала она. – И ведь дорого, ночной тариф.
– Ничего, оплатим, – усмехнулся тот, и его снисходительное презрение снова окатило Нэлу, как холодная волна. – Выпьем на дорогу, чтоб не пылила.