— …У меня множество недостатков, — открыто призналась она. — Очень серьёзных, касающихся и личности, и темперамента; одно лишь несвойственно мне — упомянутый вами педантизм. — Она вызывающе сверлила его взглядом.
— О, нет, вы именно такая. Об этом говорит мне разум, о том же твердит опыт. — В действительности разум и опыт твердили юноше, что зрителей у них быть не должно.
— …Ваши познания и опыт непогрешимы, — читала она с нарастающим энтузиазмом. — По крайней мере, я на это надеюсь.
— Я должен им верить, — отозвался он, раздумывая, как бы предостеречь её насчёт аудитории без прерывания спектакля. — Если только вы не желаете, чтобы я верил своим глазам, сердцу, инстинктам и воображению, которые безбожно лгут о вас.
— Лгут!
В зал вошло ещё несколько рабов. Может, это ждущие своей очереди игроки?
— Да, лгут, — он сел возле неё, как предусматривал сценарий, но не был уверен, что сделал это достаточно убедительно. — Не хотите ли вы, чтобы я поверил, что вы — прекраснейшая женщина на свете?
Теперь Агапа явно испытывала облегчение!
— Это нелепо и неуместно здесь и сейчас.
— Разумеется, нелепо… — Как и его нарастающее напряжение по поводу лишних людей в зале! Бэйн жалел, что они не могут пройти уйти отсюда прямо сейчас. По мере обмена репликами паранойя только увеличивалась. Что если враждебным гражданам удалось обмануть слуг Голубого, и парочка лишилась защиты?
— Я же педантка, — сказала тем временем Агапа.
— Нет, нет: я не могу с этим смириться. Одна иллюзия обязана остаться. Иллюзия о вас. Я вас люблю.
Она поднялась, как диктовал сценарий, и обернулась. Только тут девушка увидела зрителей и едва не выбилась из роли.
— Прощу прощенья. Я… — Агапа с трудом восстановила над собой контроль. — Что я могу сказать?
В самом деле, что? Следующий ход граждан выглядел всё более вероятным. Но как им сбежать отсюда — из готовой захлопнуться ловушки? Ведь ещё требовалось спуститься со сцены и скрыться с глаз.
— …Не мне вкладывать слова в уста ваши, — произнёс он.
— Ох, перестаньте говорить мне о своих чувствах. Это невыносимо.
Бэйн увидел, что близится конец действия. Вот он — шанс улизнуть!
— А, наконец-то: моя минутная храбрость, — он сжал её ладони, согласно сценарию, и она в ужасе посмотрела ему в глаза, как того тоже требовал сценарий. Но эмоции выплеснулись в реальность по другой причине. — Наша минутная храбрость! — Он привлёк её к себе и поцеловал. — Всё, Агапа. Всё кончено: мы влюблены друг в друга.
Ой… он использовал её настоящее имя вместо сценического псевдонима! Но менять что-то было уже поздно. Пора уходить.