Они пересекли южную границу Голубых Владений и углубились в лес, смыкавшийся с Грядой Пурпурных Гор. Подножья достигли быстро. Согласно выпискам Стайла из географических манускриптов, которые составил при жизни его двойник-предшественник. Темные эльфы, работавшие с платиной, жили в Пурпурных Горах в пятидесяти милях на восток от Занавеса — двери в Протон. Эльфы знали про эту дверь. Нейса же, что бороздила эти земли годы и годы, знала тайное место лишь понаслышке. С поселениями эльфов она тоже была плохо знакома.
Здесь, у подножья Пурпурных Гор, земля была мягкой, а воздух — ароматным, облака на небе ребристые, как бы испещренные тропинками, что делает утреннюю зарю полосатой, прерывистой.
Несмотря на приятный пейзаж, поездка вдруг стала скучной и утомительной. Будь Стайл один — он поспал бы на спине Нейсы, попросив ее не трясти при беге, или поиграл бы на гармонике, наконец просто поболтал бы с рогатой кобылицей, но присутствие Леди подавляло его свойственными ей величием и великолепием.
— Вот по этим местам я и ехала на Хинни, — заметила Леди, — кажется, это было так давно…
Стайл не нашелся, что ответить. Он ехал молча, от всей души желая, чтобы трагедия его двойника не лежала между ними хотя бы в пути.
— Хинни… — задумчиво продолжала Леди. — Как я скучаю по этому благородному животному!
Эта тема была безопаснее, и Стайл откликнулся:
— Кстати, а где она теперь? Десять лет — немалый срок для лошади, все равно что тридцать для человека. Что было потом?
— А, ты ведь не знаешь — сказала Леди мрачно. — Что потом было. Было вот что… Хинни, ожидая детеныша, вернулась в пустынные дикие места, а Юноша занялся своими делами, о которых мы его не расспрашивали, но, думаю, в ту пору он занимался конструированием и строительством Голубого Замка. Я жила с родителями. Белянка, которую мы спасли, была возле меня неотлучно. Иногда забравшись далеко-далеко в степь, мы вспоминали Хинни и странного мальчика.
Когда я узнала, кто он, мне стало стыдно, что с Адептом я обращалась как с ребенком, и все же я была заинтригована и польщена его сватовством. Чаще всего мне вспоминалось видение, которое предстало передо мной, когда он играл на гармонике. Лицо Леди в лучах голубой луны тревожило меня, и слабый зов этого воспоминания рос и креп.
Позже я узнала, что он ходил к Оракулу узнать, кто будет его женой, и мудрец назвал мое имя. Наверное, в первый и единственный раз Оракул не стал затемнять смысла своих слов, не ограничился туманными намеками, а выразился так, чтобы по-другому нельзя было интерпретировать его слова. Юноша в голубой одежде ясно знал, где и когда можно найти меня, его будущую жену. И он пришел очень вовремя. В решающий для меня момент, когда я была почти в пасти чудовищного тролля. Он спас мне жизнь, без него я бы нашла свой страшный конец в дремучем лесу. Затем Адепт сделал все, чтобы завоевать мою благосклонность, хотя я по праву принадлежала ему уже с того момента, как он спас меня. А я ведь тогда была всего лишь невежественной крестьянской девочкой.