И точно — противоположная стенка, подавшись под натиском чела и расколовшись, Петрушку-то пропустила — да и едва за ним не сомкнулась, отрубая бойца от товарищей.
— Это — клин? Клин это? Погибель это ваша! Позор это ваш! Посрамление это ваше! За такой клин пороть надо! — добавил Томила со всей возможной яростью.
Стенки разошлись.
— Вдругорядь! — приказал Томила. — Раньше времени не вылезать! Как крикну — ломи! — так и выходи в клин!
— А вы не мешайте, — велел другой стенке Томила. — Сейчас перед клином чуток расступитесь, пусть у них хоть раз правильно получится.
Данила смотрел во все глаза. Такое он видел впервые. Стенки сошлись вдругорядь.
— Ты что топчешься? — покрикивал на бойцов Томила. — Ногай, это я тебя учу! Это тебе на снегу, брат, хорошо топтаться! На Москве-реке вприскользь продвигаться придется, ног не отрывая! Хорош ты тогда будешь! Алеша! Бойчее!
До десяти раз сходились стенки, сперва учились клином продавливать противника, потом — расступаться и вновь смыкаться, чтобы успел выскочить надежа-боец.
С каждым разом Трещала все более и более трезвел. Наконец сорвал полотенце, под которым оказалась примотанная к дурной голове квашеная капуста, утерся им и швырнул в снег.
— Бабы подберут! Эх, нам бы еще деньков с пять! Кабы Бугая не сманили!..
— Прикажешь полную стенку пробовать? — спросил Томила.
— Да уж пробуй, что ли?
Бойцы построились в один долгий ряд. Томила принялся ходить вдоль него, переставляя людей. Что-то у него не заладилось, он хмыкнул, сердито почесал в затылке и повернулся к Трещале — мол, как же быть? Трещала развел руками — сам не понимаю…
— Ну, братцы, так кто же у нас встанет в чело? — спросил Томила. — Я выйду ломаться, а за мной должны быть — ну, хоть вы, Петрушка с Алешкой… Встаньте-ка сюда оба, поглядим…
— Мне нельзя, — возразил здоровенный, губастый, еще безбородый Алешка. — Я левое крыло держу, без меня оно развалится.
— Ты, Ногай?
— А хоть бы и я…
— Ты, Бажен?
— Я с Алешкой, ему одному крыло не удержать. А вместе мы приноровились.
Тут в калитку замолотили.
— Смешались живо! — приказал Трещала. — Кирюшка, отвори!
— Мало ли кого бесы несут? — шепнул скоморох Даниле. — Не подглядел бы, как стенка составлена.
Калитка отворилась, и в проеме встал дородный молодец, которого шуба делала поперек себя шире.
— Ну, высватали вы меня, черти! — объявил он. — Решил! За вашу стенку биться пойду!
— Гордеюшка! — воскликнул Томила. — Сокол ты наш! Орел! Надежа ты наш! Ступай сюда! Вот оно, чело! Посередке — ты, Гордей, справа от тебя Петрушка, слева — Ногай! Есть у нас чело! Коли сам Гордей-целовальник с нами — победа наша!